Роальд Даль - Пари

минутку, — Он подскочил к кровати и схватил тесачок.

Англичанка в бледно-голубом купальнике стояла позади парня, забыв о своем мартини. Парень держал зажигалку в правой руке и завороженно глядел на тесак. Вид у него был по-прежнему довольно решительный. Он только сдвинул брови и нахмурился.

— Мистер рефери, — обратился ко мне старичок, — давайте начинать.

— Вы готовы? — спросил я парня.

— Вы не могли бы считать вслух, сколько раз я зажгу? — попросил меня парень.

— Хорошо, — сказал я.

Большим пальцем правой руки парень откинул колпачок зажигалки и щелкнул колесиком. Кремень дал искру, фитиль вспыхнул и загорелся маленьким желтым пламенем.

— Раз! — выкрикнул я.

Парень не задул пламя, он накрыл его колпачком и подождал секунд пять, прежде чем снова открыть. Затем опять сильно щелкнул колесиком, и снова маленькое пламя вспыхнуло на фитиле.

— Два!

Все молчали. Парень не сводил глаз с зажигалки. Человечек держал топорик на весу и тоже следил за зажигалкой.

— Три!

— Четыре!

— Пять!

— Шесть!

— Семь!

Было ясно, что это одни из тех зажигалок, которые работают. Кремень давал большую искру, и фитиль был правильной длины. Я видел, как большой палец накрывал пламя крышкой. Затем последовала пауза. Затем большой палец снова поднял крышку. Я набрал воздуха, готовясь крикнуть «восемь». Большой палец щелкнул колесиком. Кремень дал искру. Но пламя стало меньше.

— Восемь! — сказал я, и дверь отворилась. Мы все разом обернулись и увидели женщину, стоявшую в дверном проеме, — маленькую черноволосую пожилую женщину, на какое-то мгновение застывшую в дверях. Затем с криком: «Карлос! Карлос!» — она бросилась к столу, схватила человечка за руку, отобрала и швырнула в угол тесак. В том же темпе она вцепилась в лацканы его белого пиджака и стала с силой трясти человечка, что-то быстро и громко говоря на языке, напоминавшем испанский. Она трясла его с такой силой, что его невозможно стало разглядеть. Он прекратился в слабые размытые очертания. Так выглядят спицы мчащегося велосипеда.

Наконец она утомилась, и человечка стало видно опять. Женщина поволокла его через комнату и толкнула на кровать. Он присел на краешек и, похоже, никак не мог разобрать, где у него голова.

— Извините, — сказала женщина, — мне очень жаль, что так получилось. — Она говорила по-английски почти безукоризненно. — Это я во всем виновата. Наказание какое-то… Прямо как с ребенком. На четверть часа оставила его одного, голову пошла вымыть, а он уже опять за свое! — Она выглядела расстроенной и виноватой.

Парень отвязывал руку от стола. Англичанка молчала. Я вздохнул.

— Он общественно опасен, — сказала женщина. — В городе, где мы жили, он уже отсек сорок семь пальцев и проиграл одиннадцать машин. Его хотели там линчевать. Вот почему я увезла его сюда.

— Мы просто немножко поспорили… — бормотал человечек с кровати.

— Он, наверное, спорил на машину?

— Да, — сказал парень, — на кадиллак.

— У него нет машины. Он недавно уже проиграл все. И по-прежнему спорит, хотя гроша за душой не имеет! Мне очень стыдно за него, я сожалею о случившемся. — Она казалась симпатичной и доброй женщиной.

— А от чьей же тогда машины эти ключи? — спросил я.

— Машина принадлежит мне. Это я выиграли у него все его имущество. Не думайте, что это было легко… — Она взглянула на парня и улыбнулась тихой печальной улыбкой.

— Мы просто немного поспорили… — бормотал человечек.

Я положил ключи от машины на стол.

— Да, нелегко это было… — повторила женщина и протянула руку, чтобы взять ключи.

Я увидел ее, руку этой женщины: на ней остались только два пальца — указательный и большой.

Перевод с английского Константина ЗАВОЙСКОГО

--">