Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)

Я знал, что Джен хочет, чтобы мы остались одни, так же сильно, как я. Но она пригласила их присесть. Я был не в восторге, но не потому, что они мне не нравились. Адам был достойным парнем, хотя и говорил в основном о том, сколько у него денег. И Сэнди мне нравилась. Но это время было священным! Впрочем, мы мило провели вместе пару часов. Джен и Сэнди говорили о художниках, книгах и музыке, а мы с Адамом обсуждали спорт. И конечно, я рано прикрыл собрание, чтобы успеть домой на матч «Редскинс» — «Джайантс».

Это была типичная игра, когда обе команды агрессивно наступают и сражаются за каждый ярд очковой зоны. Исход был неясен до последнего, но «Джайантс» выиграли, а это значило, что мы вышли в плей-офф и в мире есть справедливость.

Утром я оделся, собрал вещи и спустился вниз за газетой. Джен оделась быстро, как всегда, но упаковка чемодана была для нее то же самое, что постройка пирамиды для древних египтян. Тяжелый, изматывающий процесс, на каждом этапе которого приходится принимать тысячи тяжелых решений.

Когда я вернулся, у двери стояло четыре чемодана.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я отнес все это в машину? — спросил я, взявшись за первый чемодан. Либо он был прибит к полу, либо весил тысячу фунтов. — Что там? Коллекция камней?

— Как ты догадался? — рассмеялась она.

Я отнес ее вещи в машину. День был относительно теплый, около десяти градусов. Я не стал опускать верх, но открыл окна. По дороге мы остановились на ланч, а потом поехали по родному городу Джен к дому ее родителей. Город определенно был с причудами: мы остановись у маленького магазинчика под названием «Универмаг», где целый угол занимали одни только лакричные конфеты.

До места мы добрались часам к четырем. Родители кинулись обнимать Джен, тепло приветствовали меня и попросили называть их Дженис и Бен. В общем, начало было хорошее.

Дом был построен в колониальном стиле, впрочем, Дженис сообщила мне, что ему «всего» сто пятьдесят лет. Запахло едой, и Джен с Дженис вышли в кухню, оставив нас с Беном сидеть у камина. Я чувствовал, что он просто наслаждается возможностью поговорить с мужчиной, который, возможно, женится на его малышке. Хотя если бы мы поменялись ролями и Джен была бы моей дочерью, я бы его на дыбу вздернул.

— Чудесная у меня девочка, — сказал он.

Я кивнул:

— Это точно.

— Что я несу? Она уже молодая леди.

Я снова кивнул:

— Конечно. — Кажется, я неплохо справляюсь.

— Всегда имела свое собственное мнение.

Третий кивок. С тихим смешком для пущего эффекта.

— И сейчас имеет.

В том же духе разговор продолжался еще минут десять.

Он выдал набор банальностей относительно дочери, я с энтузиазмом согласился с каждой из них.

Подали обед. Мясной рулет, приготовленный Дженис, был достоин богов, если боги, конечно, едят мясные рулеты. А с картофельным пюре и подливкой он был так восхитителен, что я ел и не мог остановиться.

Когда настало время ложиться спать, я с удивлением обнаружил, что мне с Джен постелили в одной комнате. Я-то думал, родителям такое не понравится. Джен, ангельская душа, обсудила все с матерью заранее. Мы не занимались сексом, но я мог держать ее в объятиях всю ночь, и этого было достаточно.

Следующие несколько дней прошли весьма приятно. Ничего необычного: ели, говорили; посмотрели миллион фотографий Джен на разных этапах ее жизни. К сожалению, на доброй половине фотографий был запечатлен Джек Уинстон, коп, в которого Джен была влюблена в старших классах. Юный Джек был красив и мускулист. Но теперь с Джен спал я, и эти фотографии Джека выносил с трудом… надеюсь, что сейчас он растолстел и облысел.

Словом, с Дженис и Беном мне было хорошо, и, как сообщила Джен, я им тоже понравился. Миссия выполнена. Я победил.

В канун Рождества, когда Дженис и Бен уже ушли спать, Джен сделала мне самый лучший подарок. Мы пошли в беседку на дальнем краю их владений и занялись любовью. А потом она рассмеялась.

— Над чем смеешься? — спросил я.

— Когда мне было лет десять, мы с подружками собирались здесь и говорили о будущих женихах. Описывали наших мистеров Совершенство в мельчайших подробностях.

— И ты описала меня?

— Нет, — улыбнулась она. — Это-то и смешно.

— Ты же понимаешь, что никогда меня не получишь с таким-то отношением?

Она улыбнулась своей мудрой улыбкой:

— Шутишь? Уже получила: на блюдечке с голубой каемкой.

Сначала я думал подождать до --">