Джей Бонансинга - Игра киллера

Роуз.

Конец эпохи.

Оставалось сделать только одну вещь.

Эндрюс остановил дрожь в руках на ту минуту, которой хватило, чтобы отыскать в отделении для перчаток «Поляроид-600» за инструкцией в виниловой обложке и регистрационными бумагами. Он вытащил аппарат и проверил, что кассеты в нем есть. Потом вылез из машины и наклонился над неподвижным телом Слаггера, тщательно стараясь не влезть в липкую лужу крови. Трудно было держать аппарат неподвижно – дрожь никак не хотела стихать, тело конвульсивно вздрагивало, пальцы тряслись. Церковь за спиной рушилась, треск и жар заставляли нервничать неимоверно. Эндрюс задержал дыхание на вдохе и постарался, как мог, взять тело в кадр.

И сделал пару снимков.

Закончив, он сунул фотографии в нагрудный карман и швырнул камеру через окно на пассажирское сиденье. Потом влез в машину сам, завел ее и быстро задним ходом отъехал от ожившего ада. Свет был повсюду, в ушах стоял грохот товарного поезда, и Эндрюс, не теряя ни секунды, врубил передачу и погнал, ПОГНАЛ к чертовой матери отсюда.

Узкая дорога вилась между кипарисами. Эндрюс первый крутой поворот взял на скорости тридцать миль в час, чуть не потеряв управление и не влетев в болото. Он завертел рулем, возвращая колеса на асфальт, и взревел двигателем вдоль окраины города, в черноту. Но, когда церковь уже скрылась позади, он не смог удержаться, чтобы не кинуть в зеркало заднего вида последний взгляд на пульсирующий свет. Огонь бушевал свирепо, широко, и не было сомнений, что он поглотит все в радиусе ста футов, в том числе погибших спецназовцев, солдат Мариона и даже Слаггера.

Эндрюс будет последним, кто видел Слаггера живым, и к такой ответственности он собирался отнестись серьезно. Он станет неофициальным биографом Слаггера, да, именно так. Эндрюс будет архивистом подполья, хранителем традиции. Адвокат улыбнулся при этой последней мысли, несмотря на дрожь, на колотящееся в груди сердце, на пересохшую глотку. И, сделав последний крутой поворот в тень болотистой равнины, Эндрюс кивнул сам себе.

Может быть, он напишет книгу.

23

Зверь встал на дыбы и ударил в небо, рыча, выплевывая яркие, как магний, языки пламени, и даже совсем далеко, в Джелибеле и Порт-Херроде был виден этот свет. Как будто теперь церковь горела на чистой памяти, памяти о крови и плоти и свечном воске, вырвавшейся из-под контроля памяти, и горе с любовью смешались в адском спектакле, и вскоре фундамент стал проседать, и грохот падающих бревен был как симфония орущих на пределе сил голосов, возвещающих Апокалипсис.

У подножия этого ада, возле двери, возникла, как феникс, одинокая фигура.

Она стояла на дрожащих ногах, и единственный образ заполнял ее горячечный мозг: любимый день-рожденный подарок давних лет – набор матрешек. Они лежали в красивой коробке зеленовато-голубого шелка, обвязанной лентой из розовых сердечек, и сами матрешки были раскрашенными вручную фарфоровыми фигурками – младенцами в шелковых пеленках и с шапкой длинных блондинистых волос. Всего их было шесть, и каждая разнималась посередине, и фигурка поменьше плотно входила внутрь. Эти матрешки касались чего-то тайного, скрытого в сердце феникса. Желания быть частью целого, быть защищенной.

Покрытая потом и копотью, судорожно дрожа у колонны, ощущая на лице дыхание печи, Мэйзи не могла выбросить из головы воспоминания об этих куклах. Только секунду назад она вложила сама себя в тело мертвеца. Она привязала собственные пальцы к его мертвым фалангам, как к болвану чревовещателя, и держала его вертикально столько, чтобы успеть навести мушку на ветровое стекло адвоката и выстрелить. Она сама стала вкладывающейся куклой, и одновременно кукольником, и когда она дала упасть огромному телу, иллюзия сработала как гипноз. Звук упавшего на пол портала тела Мариона был похож на стук упавшей бычьей туши о цемент.

Треск падающих бревен внутри церкви выдернул Мэйзи из транса.

Закрыв лицо руками от искр, она сделала глубокий вдох. Жар был почти невыносим, легкие вскипали от раскаленного воздуха, и Мэйзи решила, что пора убираться к чертовой матери. Она повернулась, перепрыгнула через тело – искры впились в каблуки – и побежала вниз через ступеньку.

Стоянка перед церковью была пуста, но вдали, среди деревьев, мигали огни пожарных машин, со всех сторон выли сирены патрульных, и скоро здесь будут кишмя кишеть полицейские. Мэйзи бросилась через стоянку, легкие ее горели, ноги --">