Роберт Альберт Блох - Двойная игра

Роберт Блох

Двойная игра

Мое имя вы увидите скоро в газетах. Что бесит — вы меня можете не признать.

Впрочем, не каждый перечислит директоров-распорядителей Эн-би-эс, Си-би-эс, Эй-би-си или «Мью—чуэл» ^{note 1}.

Главное, что тут, когда слышат имя Уиллиса Т. Миллани, людей будто током бьет. Я всегда имел здесь большой вес, а в нашей корпорации только это и важно.

По крайней мере это важно для всех причастных к ТВ. Единственный человек, кто на это чихал, был Бзик Уотерз.

Да, Бзик Уотерз. Его-то имя вы знаете. Потому что последние три года я расшибался день и ночь, чтобы сделать ему рейтинг самым высоким и по Хуперу, и по Нилсену ^{note 2}. Эта толстая задница не сидела б на куче денег, если б не я. Господи, он-то, с его припевчиком «бзззэзз-бзик!». И дешевым юмором с Катскиллских гор!

Я вам скажу, что комики вроде Бзика на рынке идут меньше цента за штуку, а за десятицентовик бери таких дюжину. Он и сейчас бы варился в «районе борща» ^{note 3}, если б я его не вытащил. Все это помнят.

Все, кроме Бзика, конечно. Неприятности начались, когда он про это забыл.

Сижу в своем кабинете как-то жарким деньком — звонит телефон. Сид Рихтер из театра, где «Полный бзик» должны прогонять перед осенней премьерой. Сид — режиссер из тех, что сами управляться любят, и только моя секретарша доложила, кто звонит, я сразу учуял неладное.

— Ну, — сказал я, — выкладывай.

— Выкладывать? — Сид переспросил. — Боязно.

— Так помолчи, давай отгадаю, — предложил я. — Бзик сценарий забраковал.

— Не-а.

— Заезжая звезда ему не по вкусу.

— Валяй дальше.

— Явился в стельку пьяный.

— Хуже.

— Хуже?

Сид на другом конце, слышу, делает глубокий вдох.

— Совсем не явился. И точка.

— Минутку, подожди…

— Я час прождал. А у меня четырнадцать человек занято, полностью рабочая бригада — все из профсоюза — и двадцать музыкантов оркестра.

— Не сочиняй! Ты его искал?

— До розыгрышей мне! Не звонил бы, но я его обыскался. Он же знал про репетицию и вчера он был в городе. Кто-то вчера встречал его в ресторане «У Линди».

— Пьяного? Трезвого?

— Середина на половину. Швырялся творожным пудингом в официанта.

— Старина Бзик, как есть, он.

— Есть? Нет его, он сегодня пропал. Весь город перетряхнули. Утром из своего отеля вышел и — канул. Агент не видел, сценаристы не видели…

Меня осенило.

— А психоаналитику его звонил?

Сид рассмеялся устало.

— Которому? Ты же знаешь, как с ним в последнее время было. Психоаналитиков менял чаще, чем сценаристов.

— А девице его, этой Мелоди Морган, звонил?

— Только что. Говорит, он неделю уже не появляется.

— Хорошо, — сказал я. — Но ты шоу готовишь, да? Охотясь за ним…

— А что остается? Так ведь и дублера его раздобыть не могу, двойника наемного, как его там…

— Джоу Трэскин. — Я подсказал. — Хотя это не важно, Бзик на прошлой неделе говорил, что его выкинет.

— Чудненько! И кадры не выстроишь! А завтра репетиция в полном составе.

— Не отменяй, — сказал я. — Найду тебе Бзика, даже если придется город вывернуть наизнанку.

— Этого не советую, — пробормотал Сид. — Очень подозрительные жучки могут наружу выползти. — Он помолчал. — Ну, а теперь серьезно: думаешь, сможешь его найти?

— Черт, я должен, — сказал я на полном серьезе. — Не беспокойся. Это ж моя работа.

Я повесил трубку, тряхнул головой. Моя работа, так вот. Забота о Бзике Уотерзе. Он все лето меня доставал: не хотел подписывать контракт на осень, увиливал от встреч со спонсором, посредниками, нашими деятелями. А мне — терпи. Бзик в последний сезон чуть «Эмми» не схватил, хоть критикам и не по нраву его кривлянье. Поэтому брать на пушку его было без толку: знал, что он в моде, и мог переметнуться в любую студию.

Вдобавок ко всему какой-то задрипанный писателишка доцарапался до него, чтоб состряпать одну из этих дешевых биографий. Ну, вы знаете: про бедного маленького, брошенного на произвол судьбы мальчика, который вырастает, компенсируя ущербное детство, в горлопана-комика только потому, что не уверен в себе.

Это была последняя капля. Я делаю имена уже двадцать лет, и позвольте вам сказать: пресловутая «неуверенность» — вранье.

Возьмите Бенни, он вбил себе в башку, что только со скрипкой его принимают. Он покинул варьете и подался на радио, а тут ему никаких бенефисов не --">