(Зола) - Последняя луна осени (СИ)

поломаны, плетёные изгороди повалены, солома с крыш разбросана, а сами крыши местами наполовину сорваны. На земле валялись оторванные ставни, переломанные ветки. Только садик Иола не пострадал благодаря защищавшей его магии.

Создавалось впечатление, что ночью, как раз во время колдовства Энмора, над деревней пронёсся настоящий ураган.

- Рида, - пробормотал ошеломлённый Энмор, хватаясь за стену домика, чтоб не упасть, - это что, я всё сделал?

- Размечтался, - фыркнула Рида. – Такой ветер под силу вызвать лишь нескольким магам вместе, и они должны быть посильнее, чем ты, уж не обижайся. Но да, буря была знатная. Неужто ты ничего не слышал?

- Слышал, конечно, - пожал плечами Энмор. – Вся хижина ходуном ходила. Но я думал, это от магии… А при таких сложных заклятиях отрываться ни в коем случае нельзя!

- В общем, дела так себе, - продолжала Рида, пока они вдвоём пересекали садик и спускались вниз по склону холма. – Половину хлевов повалило. Кто успел, загнал скотину в дом, а кто не успел… У Виннори корову крышей придавило, так убивается, бедняжка – она ведь вдова, да ещё с пятью детьми, чем ей теперь их кормить? А у Пиниола снесло крышу…

- Он опять курил болотный лишайник?!

- Да нет! У дома крышу ветром сорвало. В общем, работы непочатый край. Сам увидишь.

- Кстати, ты не видела Висельника?

- Нет. А что, он не ночевал дома?

- Нет. Вчера, когда я вернулся, его не было. Наверное, ушёл на охоту.

Вблизи деревня представляла из себя ещё более печальное зрелище. Среди домов бродили растрёпанные кметы; они собирали солому и сломанные ветки и переговаривались между собою обалдевшими, но, в общем, довольно бодрыми голосами – мол, и не такое видали. Заприметив Энмора, они начали здороваться с ним – довольно дружелюбно, нервозно отметил тот, значит, ночная буря и впрямь не его рук дело.

- А ничего себе была ночка, правда, мастер Энмор? – обратился к нему Фриггл, добродушный здоровяк с шевелюрой, напоминающей копну соломы. Его природное жизнелюбие нимало не изменило ему и в это утро.

- Я тут ни при чём, - брякнул Энмор и тут же залился краской, видя, как понимающе закивали односельчане. Они прекрасно знали, что он не врёт – благодаря заклятию, наложенному на него ещё в детстве, Энмор абсолютно не умел говорить неправду. Чтобы замять неловкую паузу, волшебник подошёл к стоявшему неподалёку деревенскому священнику, который среди всех выглядел наиболее удручённым и подавленным.

- Что случилось, отец Амран? – осторожно спросил Энмор. Отец Амран резко обернулся на его голос. Это был суровый, худощавый мужчина лет тридцати трёх; он всего только год назад приехал в Старые Клыки, чтобы стать здесь священником вместо почившего отца Виниона. В городе к новому священнику привыкли бы за месяц, но в этой деревне отец Амран даже спустя год остался чужим. Селяне, привыкшие к простодушному и доброму Виниону, не очень-то жаловали строгого, порой почти фанатичного Амрана. В отношении деревенских жителей к молодому священнику не было ни доверия, ни дружелюбия; одна только холодность и отстранённость. Популярности отцу Амрану не прибавляло и то, что свою досаду он срывал на детях, ходивших в церковную школу; видя, как любимые чада возвращаются с уроков притихшими и унылыми, кметы проникались к священнику ещё большей враждебностью.

Энмор Кровеглазый всего лишь два месяца назад вернулся в Старые Клыки из далёкого путешествия, и потому знаком с отцом Амраном был всего ничего, но уже успел понять, что держаться от священника следует подальше. Он неприятно напомнил ему отца Балендора, рьяного ненавистника волшебников, который и самого Энмора пытался погубить. Но сейчас священник выглядел таким отчаявшимся, что он просто не мог остаться в стороне.

В ответ на вопрос Энмора священник лишь вытянул длинную худую руку и указал пальцем на колокольню сельской церкви. Чёрная октограмма – символ кабрианской религии – была сорвана ветром и теперь сиротливо валялась неподалёку от стены. Без неё колокольня выглядела раненой и беспомощной.

- Не переживайте, - сказал Энмор, - это легко поправить.

- Это знамение, - убитым голосом произнёс священник. – Сам Господь против того, чтобы я оставался здесь. Эта буря, несомненно, была послана мне в знак

--">