Джорджо Щербаненко - Предатели по призванию

отплевываться от месива папиросной бумаги и мокрого разбухшего табака; она чувствовала, как волосы, пахнущие зловонными водами Павийского подъемного канала, облепили лицо, и ждала, пока на поверхности появятся пузырьки воздуха.

Так она стояла и ждала на темной дороге по эту сторону канала; шоссе на той стороне тоже было погружено во мрак, лишь изредка черный бархат ночи стрелами пронизывал свет фар, в эту пору миланцы возвращались... нет, не с пляжа, в будни в Санта-Маргариту не поедешь, работать надо, а те, у кого работы нет, гоняются за теми, у кого она есть; однако теплыми весенними вечерами после работы миланцы едут ужинать в пригородные траттории: благонамеренные граждане оседают где-нибудь на улице Кьеза Росса или, на худой конец, в «Лягушачьем тупике», а искатели приключений устремляются в Бинаско или даже в Павию, где выискивают шикарные заведения в стиле «country» и заказывают себе блюда и вина, кажущиеся им и впрямь крестьянскими; к ночи, на тихом ходу – благо машин нет ни спереди, ни сзади – возвращаются домой, в Милан; так вот, пока она ждала, не появятся ли на поверхности воды пузырьки, свет, временами вспыхивавший на шоссе, шел от машин тех самых неугомонных миланцев.

А пузырьки так и не появились: окна в машине были открыты, спереди во всяком случае, потому она мгновенно заполнилась водой и наступила полная тишина; и все же надо еще подождать – а что, если по этой старой дороге промчится какая-нибудь «веспа»^[1] с голоштанной парочкой, ищущей прибежища на пустынном берегу канала, или пьяный мотоциклист, возвращающийся в свою берлогу, или колымага, битком набитая юнцами из близлежащих деревень и с ферм, отправляющимися за девчонками в близлежащие деревни и на фермы, что, как правило, приводит к затяжным, но в общем бескровным баталиям между деревнями Ассаго, Роццано, Бинаско, Казариле, – нет, надо подождать несколько минут: вдруг один из тех двоих выберется из машины через открытое окно; и она ждала, глядела в воду с замирающим от страха сердцем: вот-вот оттуда покажется одна, а может, две головы, вот-вот они вынырнут из воды, чудом воскресшие, орущие.

Фары с противоположной стороны канала на миг ослепили ее, будто на сцене; как при вспышке молнии, она подумала: если б те двое в это мгновение появились из воды, можно было бы протянуть руку, вытащить их и сказать, что она даже не знает, как все это вышло, ведь они наверняка не заметили, что она подтолкнула машину, а вдруг заметили?

Она ждала долго; прошло пять минут, нет, вдвое, втрое больше – ждала, пока не удостоверилась, что никогда, никогда уже две низкие душонки не будут обивать земные пороги, и, только убедившись в этом, отошла от берега и направилась к железному мостику; открыла косметичку, вытащила несколько освежающих бумажных салфеток и отерла лицо от потеков грязной воды из канала. Пальто на груди было все мокрое, в туфлях хлюпало, но тут уж ничего не поделаешь; она уселась на ступеньку мостика, сняла туфли на низком каблуке, потрясла их, чтобы вылить воду и чуть-чуть просушить, опять надела на мокрые чулки (с ними тоже ничего не поделаешь), как странно, ей и в голову не приходило, что она так вымокнет.

Она встала и пошла вверх по ступенькам мостика, перекрывавшего канал, – игрушка, а не мостик, но ты уже не ребенок и сейчас тебе не до забав, – ее пробирала дрожь, но не от холода, ох, если бы можно было вернуться вспять, вот глупая, разве мертвых воскресишь, но, поднимаясь на этот дурацкий мостик, нечто среднее между венецианским и жюль-верновским, она отчаянно пыталась сглотнуть комок, подкативший к горлу, при мысли о тех двоих, запертых в машине и силящихся открыть дверь под водой; ступеньки потянулись вниз, на шоссе; Господи, как тяжело, она же все-таки не убийца, хотя в теории очень сильна, есть масса способов убить человека, она изучила почти все: к примеру, если воткнуть раскаленную вязальную спицу в область печени (достаточно самых поверхностных знаний в анатомии), то смерть будет медленной и очень мучительной; вот так умер некий американский гражданин, уроженец итальянских Абруцц Тони Паганика, в Штатах его фамилию вечно перевирали, и в конце концов она редуцировалась до Паани, так вот, он умер с вязальной спицей в печени. Как только она об этом вспомнила, тошнотворный комок в горле исчез, на негнущихся ногах она одолела две последние ступеньки и очутилась на противоположной стороне.

По асфальту, сохраняя определенную дистанцию, проезжали --">