Чарльз Уильямс , Артур Омре , Идар Линд - Риф Скорпион (cборник)

разыскать деньги. По всей вероятности, припрятанные, чтобы впоследствии найти им приятное применение.

Два компетентных врача охотно заявили, что Стефансена без ущерба для его здоровья можно переводить в больничную камеру центральной тюрьмы при полицейском управлении на Мельничной улице, 19. Врачи позволили себе усомниться в том, что кассир страдает потерей памяти. В самом деле, очень уж кстати пришелся этот недуг.

— У Стефансена мог быть повод отравить Холмгрена? — спросил начальник угрозыска.

— М-м-м, что-то непохоже, — ответил Вебстер.

2

Следователь Вебстер не стал особенно распространяться о сути дела. Он вообще был не слишком разговорчив. Внимательно изучил полученные бумаги, сделал кое-какие записи, погладил лысину ладонью и быстрыми ровными шагами проследовал по крытому переходу из здания полицейского управления в тюрьму, к заключенному Стефансену. Внешне Вебстер мало чем отличался от большинства мужчин среднего возраста, отнюдь не производил впечатление «крутого». Была в нем и масса, и сила, но не сверх меры. Серый костюм, спокойное волевое лицо, свидетельствующее, что со здоровьем все в порядке, однако не дающее повода делать какие-либо заключения об интеллекте.

Люди, знавшие Вебстера, могли подтвердить, что он может быть и «крутым». Он считался толковым следователем, возможно, самым толковым в своем отделе.

Открыв дверь камеры, он сразу решил держаться добродушно и бдительно: дичь показалась охотнику робкой. Присмотревшись, Вебстер обнаружил на лице Стефансена признаки болезни и страдания.

Усталый и малость «чумной», сказал себе Вебстер. Если притворяется, то делает это превосходно. Впрочем, не сомневаюсь, что кто угодно мог бы слегка очуметь, упрятав четверть миллиона с гаком в надежде воспользоваться денежками после шести — восьми лет тюрьмы. И конечно, в голове должны вертеться мысли о сохранности припрятанного, а также о том, не станут ли и после гнаться за ним по пятам.

Вообще же, говорил себе Вебстер, он больше всего похож на смирного семьянина. Не здоровяк. Не прожигатель жизни. Интеллектуальный тип. Красивый высокий лоб, и мне бы такую шевелюру…

Чужие волосы были единственным предметом зависти Вебстера. Вид мужчины с красивой шевелюрой неизменно повергал его в уныние.

Стефансен не стал вставать с кровати. Сидя в одних кальсонах, он пригладил тонкой белой рукой седоватые волосы, те самые, что вызвали зависть Вебстера. Следователь ухмыльнулся и тяжело опустился на табуретку.

— Да, неприятная история… И давно вы болеете? — спросил он чуть ли не сочувственно.

— Болею? Даже не знаю, что вам ответить. Меня давно, уже много лет не покидает чувство усталости, — тихо ответил Стефансен виноватым голосом.

— Тяжело в таком состоянии работать кассиром?

— Тяжело? Я ненавидел эту работу, ненавидел цифры.

— Надо же, — сказал Вебстер. — Работать кассиром и ненавидеть цифры? Как же так…

— Ну, я поступил на эту должность и женился, дети пошли. Мне было неплохо там, на заводе, я вполне освоился, постепенно стал прилично зарабатывать. И знаете, поначалу работа мне даже нравилась, хотя прежде я думал совсем о другой карьере.

— Но потом вы начали ненавидеть цифры? И давно это с вами случилось?

— Много лет назад, точнее не помню. Эти цифры — точно зверюшки, снуют в голове целый день и половину ночи, — произнес Стефансен негромко, но твердо.

— Какие такие зверюшки? — спросил Вебстер.

Стефансен помолчал, глядя перед собой. Потом снова пригладил волосы белой рукой и сказал с хитрецой в голосе:

— Маленькие цифры — муравьи, те, что побольше, — сороконожки. Я разобрался в них. По всему телу ползают внутри. Ненавижу их.

Стефансен подтянул одеяло до пояса и опустил лицо на свои тонкие руки.

Вебстер внимательно обозрел худую фигуру, понуро сидящую на кровати, сжал губы, потер свою лысину.

— Недурно, — пробормотал он. Потом достал лист бумаги и твердо возвестил: — Что поделаешь, Стефансен, придется мне все-таки предъявить вам кое-какие цифры. Вот, посмотрите, в этом списке имена пятнадцати лесовладельцев, которые утверждают, что не получили положенных денег. Вам уже говорили об этом. И вы ответили, что не помните?

— Точно, не помню. Я знаю, что меня подозревают.

— Не просто подозревают, против вас выдвинуто обвинение, — отозвался Вебстер по-прежнему спокойно, сурово, с ударением --">