Ханс Хельмут Кирст - Вам решать, комиссар!

собрался вычистить Авгиевы конюшни перед самой широкой публикой.

— Вы с Хорстманом воображаете, что можете творить что угодно, не считаясь с желанием тех, кому вы продались, — скептически возразила Антония. — Но ведь говорят: кто платит, тот и заказывает музыку.

— Да, нас купили, но почти за бесценок! Мы это поняли, и Хорстман решил действовать. Он, так сказать, заложил бомбу с часовым механизмом. И когда придет время, дорогая, кое-кому здесь придется попотеть. Или, придерживаясь газетных штампов, «мы будем свидетелями великих событий».

* * *

Капитан Крамер-Марайн в профессиональных кругах считался исключительным экспертом по дорожным происшествиям. На Нойемюлештрассе он прибыл, чтобы провести экспертизу на месте аварии, в результате которой погиб человек, а водитель скрылся.

— И вы здесь, — удивленно заметил он своим неприятно высоким голосом, завидев Циммермана. — Случайно?

— Случайно — как всегда на месте убийства.

Они выжидательно оглядели друг друга в свете фар. Циммерман дал коллеге время опомниться и спросить:

— Если я верно информирован, здесь произошел наезд?

— Вот именно, — буркнул Циммерман, — но, судя по всему, речь идет не о несчастном случае, а об убийстве.

— Это точно? — переспросил Крамер-Марайн.

— В нашем деле ничего не точно, — спокойно ответил Циммерман, — но пока нет доказательств, приходится довольствоваться подозрениями, а уж в данном случае они весьма весомы.

Крамер-Марайн надолго задумался, а потом заявил:

— Если вы так утверждаете, значит, здесь что-то есть. Попробуем исходить из этого. Как вы планируете работу?

— Думаю, коллега, мы, как говорится, пойдем каждый своим путем и общими силами добьемся результата, — спокойно пояснил Циммерман.

— А как конкретно вы это представляете?

— Очень просто. Вы и ваши люди займетесь автомобилем, а мы — трупом. И так — каждый своим путем — выйдем на убийцу.

— То есть бег наперегонки? — Капитан одобрительно подмигнул Старому Льву. — Ну что ж, пожалуйста.

— Но я рассчитываю, что вы выделите сотрудника для связи с моим отделом, лучше всего вашего техника Вайнгартнера. От нас на связи будет инспектор Фельдер. При необходимости будем решать вопросы вместе. Устраивает?

Крамер-Марайн кивнул, не скрывая удивления.

— С чего это вы так всерьез беретесь за дело? Ведь речь идет о самом заурядном случае?

— Хорошо, если бы вы оказались правы, дорогой коллега. — Циммерман вдруг почувствовал ужасную усталость. Уже третью ночь на этой неделе он проводил без сна. — Погибший — это небезызвестный Хайнц Хорстман.

— Слышал-слышал, — подтвердил Крамер-Марайн, окинув скептическим взглядом тело. — О нем говорили, что он идет по трупам. А теперь и сам — труп…

— Такие трупы хуже адской машины, — заметил Циммерман. — Боюсь, что это как раз тот случай. Вы верите в предчувствие? Без него в большинстве случаев и делать нечего.

* * *

Анатоль Шмельц все еще заинтересованно и покровительственно наблюдал за бурлением журналистского бала, замечая при этом все, что можно было бы использовать быстро и с пользой.

Он не проглядел министра со слишком тесно прижавшейся к нему секретаршей, видного телевизионного редактора с некоей фройляйн Мелиссой, любыми средствами пытавшейся стать телевизионной звездочкой. В уголке — известного театрального критика в жарких объятиях жены директора театра. А в фойе — знаменитого репортера с известной всему Мюнхену шлюхой. И наконец, иностранного дипломата в обществе лирически настроенной девицы, внучки одного из известных поэтов. Каждый из них, разумеется, пытался использовать партнера в своих интересах.

Анатоль фиксировал все это со снисходительной усмешкой. Улыбался он и тогда, когда заметил, что к нему в сопровождении жены направляется Петер Вардайнер, шеф-редактор «Мюнхенских вечерних вестей». Ведь в душе он был убежден, что бояться их нечего, он уже взял над ними верх, как и над многими другими. И этот вечер тому доказательство. Теперь он наверху, и каждый миг снова убеждается в этом. Это его уважают и боятся.

Ведь премьер-министр кивнул ему благосклонно, и жена его тоже. И министры не скупились на многообещающие улыбки. И даже крупнейший банкир — Шрейфогель, один из богатейших людей на свете, не просто кивнул, а по-настоящему ему поклонился.

А теперь ему протянул руку Вардайнер, и Шмельц ее дружески потряс. --">