Патриция Корнуэлл - Цикл: "Кей Скарпетта". Компиляция. Романы 1-16

и «Нью-Ингланд джорнэл оф медисин». На китайском коврике бежевого цвета с изображением дракона — ореховый книжный шкаф. Учебники по медицине занимали целых две полки.

Гостиная оказалась проходной. Вторая дверь вела в коридор, по правой стороне которого располагалось несколько жилых комнат, а по левой — кухня. Именно там юный полицейский и Марино допрашивали сейчас молодого человека — по всей видимости, мужа убитой.

Я невольно отметила про себя, что на столешнице ни единого пятнышка; что электрический чайник и микроволновка оттенка «цветущий миндаль» (так его называют в каталогах) явно подбирались в тон линолеуму, тоже очень чистому; что бледно-желтые занавески гармонируют с бледно-желтыми же обоями. Но прежде всего мое внимание привлек стол: на нем лежал выпотрошенный полицией красный нейлоновый рюкзак. Содержимое валялось тут же: стетоскоп, фонарик-авторучка, пластиковая коробка, в которой погибшая, вероятно, носила завтрак, и последние номера журналов «Энналс оф седжэри», «Ланцет» и «Джорнэл оф траума». Эти-то вещи несчастной добили меня окончательно.

Марино сначала неприязненно взглянул в мою сторону и лишь потом представил меня Мэтту Петерсену, мужу убитой. Петерсен скрючился в кресле и всем своим видом выражал отчаяние. Не каждый день встретишь такого красавца — стройный, худощавый, широкоплечий брюнет, кожа гладкая, загорелая, лицо безупречно тонкое, почти порочное в столь женственной прелести. На Петерсене были белая рубашка-поло и бледно-голубые джинсы, но эта дешевая одежда только лишний раз подчеркивала, насколько он хорош собой. Петерсен смотрел в пол, сцепив пальцы на коленях.

— Это все принадлежат убитой? — Вопрос был отнюдь не праздный — вдруг это муж занимался медициной?

Марино кивнул.

Петерсен медленно поднял глаза — они оказались синими. Видно было, что он недавно плакал. Кажется, до него только теперь дошло: приехал доктор. В глазах промелькнуло нечто похожее на облегчение, даже на надежду — доктор все объяснит, доктор скажет, что Лори почти не мучилась.

Явно плохо соображая, Петерсен забормотал:

— Я ей вчера вечером звонил. Она сказала, что будет дома где-то к полпервому. Что у нее дежурство в больнице. Я приехал, смотрю, света нет, думал, она спать легла. Я дверь сам открыл… — Тут голос у него задрожал, сорвался. Петерсен стал ловить ртом воздух. — И я зашел в спальню… — Синие глаза наполнились слезами. — Умоляю вас, — теперь он обращался лично ко мне, — умоляю вас, не показывайте ее никому. Я не хочу, чтобы ее видели такой…

— Мистер Петерсен, нам необходимо осмотреть тело вашей жены, — сказала я как можно мягче.

И вдруг убитый горем Петерсен шарахнул кулаком по столу.

— Да знаю я! Я имел в виду всю эту шайку! Копов и иже с ними! Сейчас налетят как стервятники, начнут фотографировать, потом в новостях покажут. — Крик пресекся, теперь голос Мэтта дрожал. — И какой-нибудь козел будет жрать пиццу и пялиться на мою Лори, мать его так!

У Марино ответ был наготове:

— Послушайте, Мэтт, у меня тоже есть жена. Я прекрасно понимаю ваши чувства. Обещаю, что не позволю фотографировать тело вашей супруги для новостей, как не позволил бы, будь это моя собственная жена.

Вот человек — врет и не краснеет.

Мертвые беззащитны. Я отлично понимала, что настоящие унижения у этой женщины еще впереди. Для начала беднягу сфотографируют, причем не абы как: от фотоаппарата не укроется ни один сантиметр ее тела. Снимки (увеличенные!) будут рассматривать эксперты, полицейские, адвокаты, судьи, присяжные, бог знает кто еще. Все особенности внешности и телосложения миссис Петерсен, все ее физические недостатки и все заболевания, которыми она когда-либо страдала, буде таковые найдутся, обсудят, обговорят, занесут в протокол, в базу данных, размножат на принтере. Работники лаборатории и морга вспомнят юность боевую и в обеденный перерыв в лицах разыграют процесс, на котором жертва и преступник поменяются местами, — самая популярная развлекуха у второкурсников мединститута. Они тщательно исследуют тело и сделают выводы о привычках миссис Петерсен, а судья не преминет вопросить, как она дошла до жизни такой.

Ничего не поделаешь, насильственная смерть касается не только родственников жертвы — этот аспект моей профессии всегда меня удручал. Я изо всех сил старалась защитить достоинство погибших, но сделать могла очень немного, особенно после того, --">