Александра Уолш - Заговор Арбеллы Стюарт

Александра Уолш Заговор Арбеллы Стюарт

ПРОЛОГ: КОРОЛЕВСКИЙ ГОСПИТАЛЬ БЕТЛЕМА, ЛОНДОН, сентябрь 1660 года

«Что ты с ней сделал?»

Луч света озарил жалкое помещение, когда дверь распахнулась. Единственный обитатель камеры забился еще глубже в угол, зарываясь поглубже в подлую подстилку из сырой, вонючей соломы, пытаясь спрятаться под неадекватным камуфляжем. Серый беспорядок был единственным утешением в каменной комнате, где грязная вода непрерывно стекала по стенам, делая их скользкими и ледяными на ощупь. Крысы разбегались от внезапного вторжения света и шума, исчезая через щели в камнях, поглощенные гостеприимной темнотой.

«И вы утверждаете, что это одна из ваших лучших камер?» — раздался мужской голос; холодный, насмешливый, звенящий отвращением. «Мы обсудим это место, как только мои дела здесь будут завершены», - пообещал он. «Эти люди не животные; они заслуживают лучшего, чем то мерзкое обращение, которое, как вы утверждаете, излечит их».

Длинные тени нескольких мужчин мелькнули в дверном проеме, и раздался нервный голос Начальника тюрьмы. «Разумно ли обращаться к заключенному — приношу свои извинения — пациенту?» он спросил. «Что, если на вас нападут?»

Невеселый смех отразился от каменных стен. «Маловероятно, что у кого-то из ваших так называемых пациентов хватило бы энергии или сил напасть на меня, а не на мерзкую серую жижу, которой вы их кормите», - парировал он. «А теперь оставь нас, нам нужно закончить дела».

Холодная дрожь страха пробежала по спине женщины на соломе. С того момента, как она услышала его голос, она не была уверена, чувствовать облегчение или страх. Он пришел, чтобы помочь или причинить ей вред? Подняв грязную руку со сломанными ногтями и гноящимися язвами, она позволила себе криво улыбнуться, сознавая, что представляет собой совершенно иную картину, чем в прошлый раз, когда они были вместе, танцуя при мерцающем свете свечей в величественном бальном зале.

Она услышала тихий стук, звук, отличный от обычного лязга, и не было никакого скрежета ключа в замке. Мгновение спустя он присел перед ней на корточки, его теплое дыхание коснулось ее щеки, пахнущей, как всегда, гвоздикой и корицей. Его одеколон был резким, пробиваясь сквозь зловоние ее собственного истощенного, больного тела, а его прикосновение, когда оно пришло, было нежным.

«Моя дорогая,» прошептал он, — ты в состоянии открыть глаза? Мы должны отвезти тебя домой».

«Домой? У меня нет дома,» прохрипела она, ее голос был пересохшим и хриплым из-за отсутствия использования. «Ты взял это».

«Ты придешь в мой дом, как мой гость, и когда ты поправишься, я верну тебя в твой».

Даже в своем плачевном состоянии она знала, что этот человек никогда ничего не делал без скрытых мотивов, и ей было интересно, что он потребует в качестве платы за спасение ее из этого ада. «Дома продаются по высокой цене», - прошептала она.

«За все приходится платить, — согласился он, — но я ничего не попрошу у тебя, пока ты не поправишься, и если ты никогда не поправишься достаточно, то для меня будет честью обеспечить тебе уход и жить в комфорте до конца твоей жизни».

«И как долго это продлится, если я откажусь выполнять ваш приказ?» — спросила она.

«Я надеюсь, что твоя жизнь будет долгой и счастливой».

«Я старая», - ответила она. «Моих лет мало, и это место сократило их еще больше».

Он на мгновение задержал на ней взгляд, прежде чем хлопнуть в ладоши. Дверь открылась, на этот раз, чтобы впустить трех женщин. Женщина на соломе съежилась; ее инстинктом было спрятаться после месяцев жестокости, которой подвергли ее как мужчины, так и женщины-тюремщики. И все же, когда ее глаза пробежали по этим женщинам в их хорошо сшитых платьях из накрахмаленного хлопка, она поняла, что они незнакомки.

«Наполни это», - приказал мужчина, указывая на бронзовую отдельно стоящую ванну, которая материализовалась в --">