Олег Викторович Кудрин - Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

Олег Кудрин Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828

Вы сами просили Меня — веди нас через Босфор,

Дарданеллы, вообще — Балканы, отроги Альпийских гор,

но что Мне проливы и горы, острова, полуострова,

что Мне вашей истории каменные жернова?

* * *

Так, придет и наше время, не зря любимого внука

Императрица решила назвать Константином

(Константинополь в уме). Назвать нехитрое дело. А ну ка

представь, старуха, как поступят с твоим непутевым сыном…

* * *

Философ Вольтер — государыне Екатерине:

«Катя, а что ты думаешь об Украине?

О Днепре-Днестре, о горах Карпатах,

о соломою крытых беленых хатах,

не в последнюю очередь и об этих, пархатых,

которых ты проглотила совместно с большей

частью страны, именуемой Польшей?.. <…>

Что делать с украинской речью,

к которой вы, россияне, относитесь как к увечью,

как быть с Запорожской Сечью, саблями и картечью,

как быть с казаками и казацким барокко,

с морем, которое раскидывается широко…»

<…>

Екатерина — Вольтеру: «Вчера приказала

испечь пирог с начинкой из медвежьего сала.

Также ели ломтики подсоленной лососины.

И еще — велела мужчинам носить обтягивающие лосины.

Чтобы достоинство было видимо сразу

близорукому, но пытливому глазу. <…>

За ум я плачу любовью, за любовь отплачу сторицей.

Почему бы философу не встретиться с императрицей?

Приезжай в Петербург, познакомься со мной поближе!»

Вольтер — Екатерине: «Знакомиться лучше в Париже».

Из Бориса Херсонского, 2010-е

Предисловие Знаете ли вы великолепного Люсьена де Шардоне?

«Поистине, странный вопрос», — ответит вам всякий одессит. Да кто же его не знает! Как и славное Люсьеново заведение на Дерибасовской, между Екатерининской и Красным переулком, ближе к последнему. Именуется оно гордо — Académie de coiffure^[1]. Все уважающие себя мужчины благородного звания стремятся попасть к нему, к его мастерам. Что до женщин, то они не стремятся, нет, что вы. Нет… Они просто жаждут сего! Впрочем, попасть на сеанс к самому Люсьену удается не всем, столь сильно он загружен. Но и работы его подручников тоже очень хороши. Так что, между нами говоря, многие из жалующихся: «Ах, какой реприманд! Сегодня опять не попала к милому Люсьену, пришлось довольствоваться его помощником», — лукавят. На самом деле они изначально договаривались о работе не у Шардоне, а у его сподвижника по куафёрному искусству. Потому как, с одной стороны, это, в общем-то, столь же хорошо, а с другой — к тому же на треть дешевле! Что для одесситов, неглупых и любящих почитать на ночь Großbuch^[2], тоже немаловажно.

Тем более что и сам уважаемый грандмастер несет полную ответственность за качество работы своей «куафёрской академии». К каждому клиенту, кому делают… Ах нет, слово в сём случае неверное — кому сотворяют прическу в этом заведении, Люсьен подходит трижды. В самом начале о чем-то шепотом на быстром французском совещается со своим соратником по бритве и ножницам. Тот начинает работу лишь после этого. Второй раз де Шардоне наведывается посреди стрижки. Иногда просто бросит быстрый взгляд, удовлетворенно кивнет головой и тут же возвращается к своему клиенту. Но порой может и что-то шепнуть на ушко другому мастеру. После чего тот восклицает нечто вроде: «Oui. À la perfection!^[3]» — и озаренный подсказкой гения продолжает трудиться с утроенной энергией (но за прежний гонорар). Третий раз, последний, Люсьен приближается в конце работы, так сказать, принимать ее результаты. И непременно вдохновенной рукой художника нанесет некий штрих, подправит прядь или локон, а то и сострижет несколько лишних, на его --">