Джеймс Хэдли Чейз - Тот, кто был в тени

рассчитывал на сотню баксов. Черт! Я не знал, что в этом притоне грабят средь бела дня!

– Месье ошибается. У нас никогда не возникало трудностей с оплатой счетов. Вероятно, месье не заходил к нам раньше.

Слэг обреченно кивнул:

– Ты прав, приятель. Моя подружка захотела здесь побывать, вот я и попался на удочку. Что ты собираешься делать? Вызовешь копов?

Главный официант быстро огляделся, затем незаметно положил на тарелочку двадцать пять долларов.

– Возможно, месье примет в долг? Я попадал в подобные ситуации, когда был молод.

Слэг изумленно смотрел на него.

– Черт подери! – наконец вымолвил он. – Это благородно с твоей стороны. Ты получишь их обратно, дружище, обязательно получишь обратно!

Главный официант пожал плечами:

– Если месье оплатит счет сейчас, я вызову такси.

– Конечно. – Слэг поспешно бросил сто долларов на тарелочку и встал. В кармане у него осталась всего пара баксов. – Мне здесь больше делать нечего.

Главный официант в очередной раз поклонился.

– Месье, без сомнения, будет гораздо лучше чувствовать себя где-нибудь еще, – заметил он учтиво и удалился, неся тарелочку перед собой.

Оркестр перестал играть, и Роза уже шла назад к столику. Высокий красивый парень смеялся, болтал с ней, шептал что-то на ушко; оба выглядели очень счастливыми. Однако, наткнувшись на взгляд Слэга, хлыщ, похоже, решил, что разумнее будет прекратить общение с девушкой и ретироваться. Так он и сделал – сказав на прощание несколько слов Розе, он затерялся в толпе, хлынувшей к своим столикам.

Роза села и весело защебетала:

– Я надеюсь, ты не возражаешь? Он классно танцует! Разве не прекрасный вечер? Не осталось ли еще шампанского?

Слэг уже с трудом сдерживал раздражение.

– Не осталось. Теперь мы отправляемся домой, куколка, – заявил он. – Идем. Сматываемся отсюда.

– Домой? – переспросила она. – Но я не хочу домой. Еще совсем не поздно. Давай потанцуем.

Слэг подошел к ней и рывком поднял на ноги.

– Я сказал, сматываемся, – напряженно повторил он. – Пошли!

На них начали оборачиваться люди, и Роза послушно последовала за ним к выходу из обеденного зала. Слэг выхватил свою шляпу из рук гардеробщицы и потащил Розу на улицу. Там их уже ждало такси.

Как только они сели в машину, Роза возмущенно повернулась к Слэгу:

– Что за фантазия? Ты совершенно испортил вечер. Я так хорошо проводила время! Почему мы так быстро ушли?

Слэг придвинулся к ней поближе.

– Просто я хочу побыть немного с тобой наедине, крошка, – осклабился он, решив, что не собирается спокойно смотреть, как его денежки превращаются в дым пустых мечтаний.

– О, отодвинься! – сердито потребовала Роза. – Ты мнешь мое платье.

Она попыталась оттолкнуть его, но Слэг обнял ее за талию и притянул к себе.

– Нечего беспокоиться о платье, – зашептал он, пытаясь мило улыбнуться. – Ты ведь хорошо провела время, не так ли? Как насчет того, чтобы позволить и мне, для разнообразия, приятно провести ночь?

Мясистый, не однажды разбитый в боксерских поединках рот прижался к ее губам, но они остались крепко сжатыми и холодными. При этом Роза не отбивалась. В конце концов Слэг сам отстранился, чувствуя бесполезность своих усилий, и внезапно возненавидел эту женщину.

Роза вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Какой ты грубый! Не думай, что я позволяю мужчинам целовать меня после нескольких часов знакомства. Я не позволяю. Потому что знаю: ты перестанешь уважать меня, если я сейчас уступлю тебе. Я сама перестану себя уважать. Пожалуйста, отодвинься от меня.

Слэг отодвинулся. Он видел все вокруг как в тумане. Инстинкт говорил ему: возьми эту женщину и укроти ее, как ты делал с другими.

Но вокруг нее был барьер, через который он никак не мог пробиться. Ее презрение держало его в страхе так же эффективно, как штык, приставленный к горлу.

Они сидели в молчании всю дорогу до салона красоты. Выйдя из машины, Роза сказала:

– Спасибо тебе за вечер. Сожалею, что он оказался для тебя не таким приятным, как для меня. Вероятно, нам не стоит больше встречаться.

Слэг был слишком зол и слишком ошарашен, чтобы ответить ей. Он чувствовал себя так, словно из него выпустили воздух. Осознание того, что за один бестолковый вечер он спустил все свои деньги, задолжав при этом еще по двадцать пять баксов менеджеру и официанту, повергло его в полное уныние. Следующие несколько недель станут теперь для него тусклыми и беспросветными. Его единственный жизненный принцип --">