Ричард Скотт Пратер - Танец с мертвецом

Голливуде, а в маленьком городке Медина, недалеко от окраин Лос-Анджелеса.

Вначале — фотохудожник, и весьма неплохой. Потом он изобрел какие-то приспособления к фотокамерам и проявочному оборудованию и усовершенствовал портативный проектор так, что на нем можно было прокручивать и 8-миллиметровые, и 16-миллиметровые кинопленки. Он продал свои патенты на эти изобретения и стал миллионером. Сфера его финансовых интересов теперь простиралась от биржевой игры и спекуляций недвижимостью до издания весьма пикантного журнала. Он был гурманом, знатоком вин и женщин. Да, всегда женщины. Он был грубоватый проказник и повеса. Культурный и даже сдержанный, с манерами джентльмена, но повеса.

Поэтому неудивительно, что он издавал журнал, одно название которого чего стоило: «В-а-а-у!»^[3].

«В-а-а-у!» — ЖУРНАЛ ДЛЯ НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН.

Впрочем, в наши дни даже не совсем настоящие мужчины наверняка слышали об этом журнале, и ставлю пять против восьми, что многие из них тайком глазели на обложку этого журнала в газетных киосках. Наверное, ни один другой журнал не добивался столь впечатляющего успеха всего за год. Во главе его, кроме Уэбба, стояли еще несколько человек, но он был его главной движущей силой, что, видимо, и явилось залогом успеха. Однако была и еще одна причина — в каждом номере «В-а-а-у!» была фотография красотки с минимумом (если она вообще была) одежды. Действительно:

«В-а-а-у!» — не журнал мод.

Словом, главной причиной того, что журнал был безоговорочно признан мужской половиной населения США, была цветная фотография на развороте журнала. Каждый месяц в течение года на этой вкладке помещалась фотография очередной обнаженной красавицы, лица которой, независимо от позы, не было видно. Эта вкладка вскоре в обиходе стала называться, может быть, не вполне деликатно — «Попка месяца», хотя официальное название было «Женщины журнала».

Само собой разумеется, что фотографии этих красоток делал лично Уэбб. Я при мысли об этом не мог не ухмыльнуться. Я считал Уэбба одним из наиболее интересных и близких мне по духу мужчин, поэтому был рад услышать его голос в телефонной трубке. Пока он не сказал мне, в чем дело.

После необычно краткого приветствия он спросил:

— Шелл, ты можешь немедленно приехать ко мне? Я глянул на продолжавших резвиться неонов:

— Разумеется. А в чем дело?

— Я не хотел бы это обсуждать по телефону. Впрочем... Я только что вернулся из Гонолулу. Прилетел пару часов назад. И я... похоже, я потерял свою жену.

Я моргнул:

— Твою жену? — Я решил, что он меня дурачит. — С каких это пор у тебя появилась жена, Уэбб?

— Мы поженились сегодня утром на Гавайях и прилетели домой самолетом. Так ты приедешь? Я тебе тогда все расскажу. Может быть, ничего серьезного и нет, но мне бы не хотелось рисковать.

— Еду, — сказал я и повесил трубку.

Схватив пиджак и шляпу, я поспешил к двери. На ходу я плеснул виски «Канадиан клаб» в аквариум с неонами. Может быть, это поможет; а не поможет — попробую что-нибудь еще.

* * *

Август был жаркий, и верх моего «кадиллака» был опущен, позволяя теплому воздуху овевать лицо. Приблизившись к дому Уэбба, расположенному в районе на склоне холма, я сбросил газ. Когда-то у меня здесь были неприятности, связанные с одним делом, и с тех пор местная полиция меня в упор не видела. Особенно один детектив — сержант Фарли, который дал мне недвусмысленно понять, что он с удовольствием пристрелил бы меня при исполнении служебных обязанностей или даже в свободное время. Возможно, полицейские и не попались бы мне на пути, но на всякий случай я снизил скорость до установленного в Медине предела.

Уэбб жил в доме номер 947 по Пойнсеттиа-Драйв, самой высокой точке Медины, идущей параллельно Азалия-стрит. Эта улица круто взбиралась на холм, пересекая его вершину. Из домов, расположенных на разных уровнях, открывался прекрасный вид на огни Медины, переходящие вдали в сияние Лос-Анджелеса. В тех случаях, когда эти огни были видны, не было смога. Дом Уэбба, модерновой архитектуры, длинный и одноэтажный, располагался на гребне холма.

Я припарковался на Пойнсеттиа-Драйв и по каменной лестнице с перилами из плавника поднялся к крыльцу.

Уэбб уже ждал меня. Высокий и худощавый, с подвижным, угловатым лицом, которое осветилось улыбкой, когда он поздоровался со мной.

Мы вошли в прихожую, и он спросил:

— Чего-нибудь выпьешь, чтобы не мучиться --">