Сара Шенкман - На всякий случай.

Сара Шенкман. На всякий случай

Почти двадцать лет, все то время, что у нее была бакалейная лавка, мама держала свой револьвер на полке рядом с кассой. Старый Кольт, наподобие того, каким размахивали ковбои в вестернах, что показывали в кино по субботам (только меньших размеров), всегда был наготове — на всякий случай.

— На какой случай? — раз за разом спрашивала я маму.

Рядом с Кольтом лежала небольшая коробка из-под сигар — хранилище для серебряных долларов, которыми иногда расплачивались покупатели. Каждый раз, когда коробка наполнялась, мама и я торжественно относили ее в банк, где тяжелые серебряные кругляши превращались в лиловые цифры, записанные аккуратным почерком кассира на моем сберегательном счету. Для меня коробка из-под сигар и револьвер всегда были запретной зоной.

— На случай неприятностей, — отвечала мама.

До того, как папа и я приехали сюда, мама — вообще-то она была мне мачехой — в одиночку управляла маленькой лавкой в небольшом городишке Уэст-Сайпресс, на северо-западе Луизианы. Она работала по двенадцать часов в день ежедневно, кроме воскресенья, открывая лавку с раннего утра и закрываясь только с темнотой. Так она проработала всю трудную декаду 1930-х, так прошли и 1940-е.

Потом же случилось вот что: мой папа купил билет на «Грейхаунд», в кармане у него были мамины письма, а на коленях ерзал плачущий ребенок, то есть я — и отправился из Нью-Йорка на юг. Моя настоящая мама умерла, когда мне было две недели от роду — в общем, папе была нужна жена, а мама мечтала о ребенке. Посредством почтового ведомства Соединенных Штатов папа с мамой достигли условной договоренности, а спустя три дня после того, как папа вышел из автобуса в самом сердце Юга, соглашение из предварительного превратилось в окончательное.

Нельзя сказать, чтобы папа был для мамы незаменимым помощником, когда дело касалось лавки. Он был застенчивым. Он был янки. Он заикался. Но даже так, он всегда находил время, чтобы дать маме отдохнуть от ее работы в магазинчике.

Они довольно быстро пришли к удобной схеме: она открывала лавку ранним утром, затем папа ее подменял на добрую часть дня. С приближением сумерек она закрывала лавку, и занималась бумажной работой, подсчитывая баланс. Летними вечерами, когда темнота приходила позже, она оставляла дверь приоткрытой, время от времени продавая желающим мороженое.

В один из таких летних вечеров, в тот год, когда мне исполнилось девять, мама сидела на высоком металлическом стуле за кассой, разбираясь со счетами. Папа ушел в город сыграть со своими приятелями партию-другую в домино. Сгущались сумерки, время приближалось к восьми, но мама свет не включала, стараясь экономить электричество.

Я тоже занималась бухгалтерией, опорожнив сигарную коробку и раскладывая свои серебряные доллары стопками по десять монет. Затем я в сто тысячу первый раз спросила маму о револьвере.

— Нет, неприятностей пока не случалось. Пока, — она отвечала медленно, как будто не обращая внимания на мой вопрос.

— Но ведь они могут быть?

Мама покачала головой: — В этом мире не существует такого понятия, как излишняя предосторожность.

При этих словах у меня холодок пробежал по спине; я немедленно пожалела о том, что спросила. Темный силуэт мамы возвышался надо мной. Я была единственным ребенком. Я не хотела быть осторожной. Я не хотела ни о чем беспокоиться. Я соскользнула со своего стула и побежала к выходу из лавки, туда, во внешний мир.

По пути я переступила через пару красных червяков, которые так и не успели переползти через остывавшую от дневного солнца бетонную площадку. Затем я посмотрела направо.

Если неприятности и надвигались на нас, то прийти они могли только оттуда. Не потому что там был север — хотя и это тоже — а потому, что там были кварталы. Цветные кварталы. Именно так все называли тот район, который начинался за дренажной канавой рядом с нами.

— За этими цветными нужен глаз да глаз, — предупреждала мама. — Они уворуют у тебя все, ты и опомниться не успеешь.

Почему, думала я, люди будут воровать, если им достаточно просто прийти в наш магазин, без цента в кармане и попросить что им нужно? Пакет кукурузной муки, три ярда бумазейной ткани в клеточку или пару шариков мороженного из бочки, такой глубокой, что я никогда не могла дотянуться до ее дна. Мама или папа запишут покупки в специальную кредитную книжку с --">