Анатолий Сергеевич Ромов - В чужих не стрелять

иерархии. Да и других, не нравившихся ему порядков и нравов, царящих в среде петербургской адвокатуры. Главным же, он это теперь отлично понимает, были его высокие гонорары. На адвокатов города они действовали, как красная тряпка на быка. Всего этого, вместе взятого, — независимости, гордости и гонораров — петербургская адвокатура ему не простила. Позже, размышляя над случившимся, он пришел к выводу: на него специально искали компрометирующие материалы. И, когда этих материалов так и не нашли, решили создать один-единственный материал. Увы, это удалось…

Все началось с сущего пустяка. Тогда, в девятьсот четвертом, он был принят в общество. И, как член общества, входил в один из закрытых клубов Санкт-Петербурга. Естественно, как было принято, играл там в карты. Именно после одной из карточных игр и произошел тот самый «сущий пустяк». Один из его партнеров по клубу, ротмистр лейб-гвардии гусарского полка, задержал карточный долг. Ничего особенного в этом не было, такое случалось и раньше, однако, когда при случае с улыбкой Пластов в клубе напомнил ротмистру, что хотел бы знать дату, когда уважаемый партнер отдаст долг, ротмистр неожиданно при всех назвал его шулером. Извинений, которых потребовал Пластов, не последовало, и Пластов просто вынужден был вызвать ротмистра на дуэль. Они стрелялись; ротмистр промазал, Пластов, отлично владеющий оружием, выстрелил вверх.

На следующий же день после дуэли Пластов от секундантов ротмистра узнал, что накануне инцидента тот получил анонимное письмо, в котором перечислялись якобы имевшие место случаи многочисленного шулерства Пластова. Добившись в конце концов встречи с ротмистром, Пластов объяснился, легко доказав, что письмо — фальшивка. Однако было уже поздно. Инцидент с обвинением и дуэлью получил широкое освещение в петербургской печати. Причем было ясно: все газеты явно действуют по чьему-то наущению. Ибо только этим можно было объяснить, что заголовки всех без исключения публикаций представляли собой один из вариантов фразы: «Известный адвокат Пластов обвиняется в шулерстве».

Вскоре после этого происшествия городская коллегия адвокатов, действуя явно тенденциозно, исключила Пластова из своих рядов. Конечно же, Пластов подал апелляцию и через два года, приведя неоспоримые доказательства своей невиновности, добился восстановления. Однако время сделало свое: репутация, а с ней и клиентура были для него практически потеряны. Так что все эти годы он еле тянул, растягивая как только можно накопленные ранее средства.

Пластов вошел, прикрыл дверь. Квартира была пуста. Никаких видов на женитьбу у него пока не было, от прислуги же и секретаря он вынужден был отказаться, когда потерял право преподавания и последнюю состоятельную клиентуру. Гонорары, случавшиеся теперь, были более чем скромными, и он все чаще думал, что четыре комнаты на одного в его положении слишком много. Рано или поздно, но от этой роскошной квартиры придется отказываться. Пластов отлично понимал: к нему, к самому его горлу подступает бедность. А ведь он тысячу раз мог и может сейчас вернуть себе клиентуру и богатство. Достаточно лишь повиниться перед властями, выступить в печати, заверить верхушку адвокатского корпуса в лояльности, и он будет прощен. Но Пластов знал себя и знал, что никогда этого не сделает. Хотя искушение наступало довольно часто, ведь он давно уже жил, перебиваясь кое-как, занимая деньги у родственников, и кругом было должен. Даже соседке по этажу Амалии Петровне, по договоренности присматривавшей за его квартирой и изредка готовившей ему обед. Пластов прошелся по кабинету, тронул корешки книг и в это время раздался звонок.

Пластов открыл дверь. За ней стоял хорошо одетый человек среднего роста, лет сорока — сорока пяти, с небольшой русой бородой. Он выглядел уверенным и знающим себе цену; впрочем, в спокойных глазах адвокат уловил знакомую ему растерянность попавшего в беду клиента.

— Меня зовут Николай Николаевич Глебов, глава фирмы «Н. Н. Глебов и К°». Вы Арсений Дмитриевич Пластов?

— Совершенно верно. Прошу.

Проходя вслед за гостем в кабинет, Пластов попытался вспомнить все, что читал в последних газетах о случившемся три дня назад пожаре на заводе Глебова. Как назло, в голове вертелись лишь общие слова: «пожар на электромеханическом заводе» и «миллионный убыток».

— Я весь внимание, Николай Николаевич.

— Прежде всего, Арсений Дмитриевич, --">