Уильям Уилки Коллинз - Черная ряса

утомленные глаза. Мы подумали, что он хочет заснуть.

Стелла попыталась взять от него мальчика.

— Нет, — прошептал он, — пусть мои глаза отдохнут, чтобы снова смотреть на него.

Мы ждали. Ребенок смотрел на меня с детским любопытством. Мать стала на колени возле него и прошептала ему что-то на ухо.

Веселая улыбка разлилась по его лицу, его ясные карие глазки заблестели, он повторил забытый урок прежнего времени и снова назвал меня дядя Бер.

Ромейн прислушивался. Его отяжелевшие веки снова открылись.

— Нет, — сказал он, — не дядя, он тебе ближе и дороже. Стелла, дайте мне вашу руку!

Продолжая стоять на коленях, она повиновалась ему. Он медленно приподнялся в своем кресле.

— Возьмите ее руку, — сказал он мне.

Я также стал на колени. Ее холодная рука лежала в моей.

После долгого молчания он обратился ко мне:

— Бернард Винтерфильд, — сказал он, — любите их и помогайте им, когда я умру.

Он положил свою слабую руку на наши соединенные вместе руки.

— Да хранит и да благословит вас Господь! — прошептал он. — Поцелуйте меня, Стелла!

Больше я ничего не помню. Как мужчина, я должен был бы подать пример и должен был бы сохранить самообладание, но это невозможно было сделать. Я отвернулся от них и разразился рыданиями.

Проходили минуты. Много или мало времени протекло, я не знал.

Легкий стук в дверь привел меня в себя. Я отер бессильные слезы. Стелла отошла в дальний угол комнаты. Она села перед огнем с ребенком на руках. И я перешел в ту же часть комнаты и поместился довольно далеко, чтобы не мешать им.

Вошли два незнакомца и сели по обе стороны кресла Ромейна. Он по-видимому с неудовольствием узнал их. По тому, как они рассматривали его, я заключил, что это доктора. После тихого совещания один из них удалился.

Он возвратился почти немедленно в сопровождении седого господина, которого я видел во время путешествия в Париж, и отца Бенвеля.

Зоркие глаза иезуита тотчас заметили наше присутствие в комнате. Я увидел на его лице подозрительность и удивление. Но он оправился так быстро, что я не мог сказать это с полной уверенностью. Он поклонился Стелле, она не ответила на поклон и сделала вид, что никогда не видала его.

Один из докторов был англичанин. Он сказал отцу Бенвелю:

— Если у вас есть дело к мистеру Ромейну, то мы предлагаем вам приступить к нему без замедления. Не удалиться ли нам?

— Конечно, нет, — ответил отец Бенвель. — Чем больше будет присутствовать свидетелей, тем для меня лучше.

Он обернулся к своему спутнику:

— Пусть поверенный мистера Ромейна изложит наше дело.

Седой господин выступил вперед.

— В состоянии ли вы выслушать, сэр? — спросил он.

Ромейн, откинувшись в своем кресле, по-видимому, вовсе не интересовался происходившим, но слышал и отвечал. Слабые звуки его голоса не достигали другого конца комнаты, где я находился. Поверенный удовлетворился и предложил присутствующим докторам формальный вопрос: вполне ли владеет мистер Ромейн своими умственными способностями?

Оба доктора ответили без всякого колебания утвердительно.

Отец Бенвель подтвердил их заявление.

— Несмотря на болезнь мистера Ромейна, — сказал он твердо, — его ум так же ясен, как и мой.

Пока происходило все это, ребенок с обычной в его возрасте резвостью соскользнул с колен матери. Он подбежал к камину и остановился, пораженный ярким пламенем горевших дров. В одном углу низенькой каминной решетки лежала маленькая связка лучинок на случай, если понадобится разжечь огонь. Увидев связку, мальчуган схватил одну лучинку и бросил ее для опыта в камин. Блеск пламени, когда лучинка загорелась, забавлял его. Он принялся сжигать лучинку за лучинкой. За новой забавой он притих, мать его довольствовалась надзором над ним.

Между тем поверенный в кратких словах излагал свое дело.

— Вы помните, мистер Ромейн, что ваше завещание было положено на сохранение в нашем бюро, — начал он. — Отец Бенвель был у нас и представил распоряжение, подписанное вами и уполномочивающее его переправить завещание из Лондона в Париж, с целью получить вашу подпись под припиской, что является необходимым прибавлением для обеспечения действительности этого завещания. — Вы удостаиваете меня вашим вниманием, сэр?

Ромейн ответил слабым наклоном головы.

Его глаза были устремлены на мальчика, все еще занятого бросанием лучинок в огонь.

— В то время, когда писалось ваше завещание, — продолжал доверенный, — --">