Роберт ван Гулик - Знаменитые дела судьи Ди

Макгованом в его книге «Китайские народные сказания» (Лондон, 1910) под названием «Вдова Хо». В научном журнале «China Review» в 1881 году (том X, с. 41-43) Г. К. Стент привел некую английскую версию рассказа о другом убийстве с использованием иглы, не упомянув, однако, об исходном китайском первоисточнике. Эта версия называется «Двойное игольное убийство» и дает интересный вариант того же способа убийства. Когда судебному медику не удается обнаружить никаких следов насильственной смерти на трупе человека, его собственная жена предлагает ему поискать иголку. Когда судья осуждает вдову убитого мужчины на основе этого доказательства, он также велит позвать к себе и жену судебного медика, потому что знание такого хитроумного метода убийства кажется ему подозрительным. Далее выясняется, что судебный медик является ее вторым мужем. Тогда эксгумируют труп ее первого мужа и в пустом черепе обнаруживают иглу. Обе женщины получают заслуженное наказание.

Приговор, вынесенный Сю Детаю, может показаться читателю несоразмерно строгим. Однако китайский закон беспощадно относится к прелюбодеям, согрешившим с замужней женщиной, и к соучастию в убийстве. И хотя удушение можно назвать более жестокой и болезненной процедурой, чем обезглавливание, но в Китае его рассматривают как самую мягкую форму смертной казни, поскольку тело жертвы остается неискалеченным. Согласно древнейшим китайским верованиям, душа мертвого человека может только тогда наслаждаться счастливым существованием в потустороннем мире, когда его тело захоронено полностью. Обычный процесс удушения подразумевает сан-фан-сан-цинь, «трижды отпустить, трижды придушить». Имеется в виду, что палач должен дважды слегка придушить жертву и лишь на третий раз окончательно затянуть петлю. Приговор Сю Детая был смягчен тем, что его должны были удушить до смерти с первого раза.

Казнь через «медленную смерть» лин-чжи является самой суровой формой смертной казни, известной в китайском законе. Такое наказание назначалось за государственные измены, отцеубийство или матереубийство и в том случае, если жена убила своего мужа. Палач убивает преступника постепенно, расчленяя его тело и разрезая его на куски; этот кошмарный процесс обычно затягивался на несколько часов, но для китайцев факт такого расчленения тела считается столь же ужасным, как и переносимая преступником боль, поскольку при этом разрушаются все надежды преступника на счастливую жизнь после смерти. Сравнительно редко встречаются упоминания о том, чтобы это наказание было выполнено со всей суровостью; обычно, как было и в случае с вдовой Цзю, такой приговор смягчают тем, что преступника убивают сразу и лишь потом расчленяют на куски.

Если рассматривать вину академика Тана и госпожи Би, то оба они могли быть строго наказаны, поскольку, согласно китайскому закону, считается, что глава дома несет ответственность за преступления, совершенные членами его семьи, а наставник рассматривается in loco parentis (в качестве родителей). Тем не менее ни один из них не привлекается к судебной ответственности, поскольку судья решает, что оба они пребывали в полнейшем неведении в отношении преступлений, имевших место в их почтенных домах; кроме того, академик Тан имеет высокую ученую степень, которая сама по себе уже является законной причиной для снисхождения, а госпожу Би извиняет ее исключительная глупость.

Все вышесказанное ясно показывает, какие широкие рамки оставляет Уложение о наказаниях для полномочий судьи.

После двух признаний, сделанных в главах 28 и 29, мы можем лучше понять важный смысл Интерлюдии. «Девушка», конечно же, представляет госпожу Цзю, а молодой человек — ее любовника Сю Детая. Их разговор показывает, что чувства Сю к своей любовнице не столь глубоки и что она осознает это в своих сокровенных мыслях; героиня упоминает о своих неприятностях с судьей: «жестокий, жестокий мужчина ждет меня дома», но Сю не волнуют ее жалобы. Эта жутковатая, пронизанная предчувствием беды и исполненная двусмысленностей пьеса совершенно оторвана от понятий места и времени. Я полагаю поэтому, что третий актер, «пожилой мужчина», олицетворяет Би Сюня, убитого мужа. Интерлюдия представляет нам некий случай из истории их романа, в котором нам дается намек на отношения между мужем и женой. Очевидно, Би Сюнь очень сильно любил жену — ведь именно он откликается на ее жалобы, а не студент Сю. И разве не можем мы --">