Уильям Уилки Коллинз - Женщина в белом

движения, любого усилия. Уже первая встреча Уолтера Хартрайта с мистером Фэрли позволяет ему свидетельствовать: «Нервы мистера Фэрли и его капризы — это одно и то же». Он же первый беглыми штрихами набрасывает портрет мистера Фэрли во весь его маленький рост с его маленькими, как у женщины, ножками, обутыми в туфельки из лаковой кожи под бронзу. Давая вынужденный ответ о прискорбном событии, происшедшем в его имении и при его участии, событии, искалечившем жизнь его племянницы Лоры, мистер Фэрли снимает с себя всякую вину.

При встрече с мистером Фэрли Уолтер Хартрайт не мог не отметить, что слуга у этого ценителя искусства — «лакей с головы до пят». Что мистер Фэрли не может терпеть детей, особенно деревенских, называет их отродьем и предается мечте «усовершенствовать их конструкцию» так, чтобы они превратились в херувимов итальянской школы живописи, чтобы «курчавые облака служили им удобной опорой для подбородков» и чтобы не было «ни грязных ног для беготни, ни крикливых глоток для воплей».

Обнажая внутреннюю сущность лицемера и сноба, Уилки Коллинз выполнял гражданскую обязанность писателя и сводил с ними личные счеты. Он проявлял незаурядную независимость и в своих суждениях о нравственном состоянии различных слоев английского общества, и в образе своего житейского поведения. Он не робел перед пугающим предупреждением: «А что скажет миссис Гранди?», перед этой старшей сестрой княгини Марьи Алексевны из «Горя от ума» Грибоедова, перед этим олицетворением безжизненной и унижающей моральной прописи.

Совокупному злу, представленному Коллинзом в точно и живо обрисованных лицах, противостоят два центральных лица романа — Уолтер Хартрайт и Мэриан Голкомб. Автор полностью на их стороне, он им доверяет, он им сочувствует, он их поддерживает и поощряет, он ими любуется, не навязчиво, без понукания и поучений ставит их в пример, показывает: вот что могут честные, искренние, совестливые, мужественные и самоотверженные мужчина и женщина в борьбе с подлостью, наглостью, лицемерием, ложью, обманом, эгоизмом, безразличием, безответственностью.

«Если когда-нибудь настанет время, когда преданность моего сердца и все силы мои смогут дать вам хоть минутное счастье или уберечь вас от минутного горя, вспомните о бедном учителе рисования...» Это слова-обещания Уолтера Хартрайта, обращенные им к Лоре, которую он чистым, неискушенным сердцем полюбил. И он сдержал свое обещание-клятву, рискуя в неравной борьбе собственной жизнью, и вышел из этой борьбы победителем, не рассчитывая на вознаграждение, громкие похвалы и аплодисменты.

Не допуская малейшего принижения и поругания задушевных чувств, с целомудренным нравственным устремлением ведет непримиримую борьбу с жестоким, коварным обманом Мэриан Голкомб, ведет борьбу самоотверженно, не мысля о личном интересе.

В персонажах, в манере их изображения, в отношении к ним автора сказываются духовные и особенно нравственные запросы самого Уилки Коллинза.

«Природа полна для меня нетленного очарования и неизъяснимой нежности!» Эти слова произносит Фоско. С гораздо более натуральным чувством их могли бы произнести Мэриан Голкомб и Уолтер Хартрайт, а тем более сам Уилки Коллинз. С детства он был близок к природе и к ее проникновенному живописному изображению. Живописные работы отца возбуждали его детское воображение, сохранились в его памяти, он писал о них в своей первой книге. Первые впечатления бытия, вдумчивое созерцание классических образцов живописи и явлений природы — английской и многих других стран, особенно, может быть, «мягких, трепетных английских сумерек»,— отразились в его книгах, в его написанных словами пейзажах.

Почти каждый, кто пишет о романе «Женщина в белом», не забывает упомянуть о содержащихся в нем пейзажных рисунках, изящных и тонких, проникнутых чаще всего лирическим настроением. Лаконичный рисунок, несколько четких, прозрачных штрихов создают эмоциональную тональность того или иного эпизода, отвечающую душевному состоянию персонажа и воздействующую на него.

«Когда наутро я проснулся и распахнул ставни, передо мной под ярким августовским солнцем радостно искрилось море и далекие берега Шотландии обрамляли горизонт голубой дымкой». Это впечатление Уолтера Хартрайта в первое утро его пребывания в Лиммеридже. Неожиданная перемена обстановки «после мрачных кирпично-каменных пейзажей Лондона» --">