Дороти Ли Сэйерс , Джилл Пейтон Уолш - Престолы, Господства

прервана прибытием племянника мистера Делягарди, который успел возвратился после телефонного разговора и забрал жену из-за стола.

— Vous voilà, mes enfants, ^[15] — снисходительно произнёс мистер Делягарди. — Надеюсь, обед был хорош. Питер, думаю, ты знаком с мистером и миссис Харвелл?

— Только понаслышке. Похоже, нам всегда случалось в последний момент разминуться.

— Тогда позвольте мне вас представить. Мой племянник — лорд Уимзи и моя племянница — Харриет. Это — мой друг, месье Домье. Любопытно, что мы, должно быть, совершенно случайно остановились в одном отеле, как персонажи классической комедии.

— Не так уж и любопытно, — заметил Уимзи, — если учесть, что здешняя кухня на данный момент — лучшая в Париже. Боюсь, однако, что комедия не продлится до третьего действия — завтра мы уезжаем в Лондон. Мы приехали лишь на пару дней — сменить обстановку.

— Да, — сказал его дядя. — Я читал в газетах, что приговор приведён в исполнение. Должно быть, это было очень тяжело для вас обоих. — Взгляд его проницательных старых глаз быстро переметнулся с одного лица на другое.

Бесцветным тоном Уимзи заметил:

— Это было весьма неудачно.

Он, подумал месье Домье, и весь какой-то бесцветный: волосы, лицо и негромкий невыразительный голос с явным акцентом выпускника частной школы.

Уимзи повернулся к миссис Харвелл и вежливо произнёс:

— Несомненно мы будем ещё иметь удовольствие увидеть вас в ближайшее время в городе.

— Надеюсь, что да, — ответила миссис Харвелл.

Мистер Делягарди обратился к своей племяннице:

— Тогда, полагаю, по возвращении я найду вас на Одли-Сквер?

Месье Домье ждал ответа с некоторым любопытством. Лицо женщины было, по его мнению, интересным в свете её истории: смуглое, решительное — слишком решительное, чтобы ему понравиться, — умное, линия рта и густые квадратные брови свидетельствовали о сильном характере. Она выглядела немного отчуждённой, тихой, но, как он с одобрением отметил, совершенно не волновалась. Он хотел услышать, как она говорит, хотя вообще-то ему не нравились скрипучие тона, свойственные образованным англичанкам.

Прозвучавший голос удивил его: он был глубоким и насыщенным, с богатым тембром, после которого золотые колокольчики Розамунды Харвелл стали напоминать музыкальную шкатулку.

— Да, мы надеемся въехать. Я практически не видела дом после отделки. Герцогиня всё организовала прекрасно, мы с удовольствием вам всё покажем.

— Моя мать оказалась в своей стихии, — сказал Уимзи. — Если бы она родилась на поколение позже, то несомненно была бы вполне оперившимся профессиональным декоратором и сделала бы приличную карьеру. В каковом случае жизнь стала бы просто невыносимой. Такие хронологические казусы — просто проверка нашего естественного тщеславия.

— Мы тоже волнуемся, — заметила миссис Харвелл. — Мы только что сняли новую квартиру в Хайд-Хаус. Когда мы вернёмся, то устроим приём, правда, дорогой?

Её улыбка окутала мужа, а затем с чарующим дружелюбием достигла мистера Делягарди, который быстро ответил:

— Надеюсь, что это — приглашение. Хайд-Хаус? Это тот большой новый блок в Парк-лейн? Мне говорили, что апартаменты в нём — просто чудо удобств.

— Всё абсолютно изумительно, — сказала миссис Харвелл. — Мы в предвкушении. У нас просторные комнаты и вообще никакой кухни — мы можем поесть в ресторане на втором этаже или заказать еду в квартиру. Никаких проблем со слугами, потому что обслуживание включено. Все нагреватели — электрические. Это всё равно, что жить в отеле, за исключением того, что мы можем иметь собственную мебель. У нас есть много хромированных и стеклянных вещей, прекрасные современные портьеры дизайна Бена Николсона ^[16] и несколько ваз Сьюзи Купер ^[17]. Нам даже предоставлен полностью заполненный буфет-бар — большой-то нам и не нужен, — но этот очень уютный под орех со встроенной радиоустановкой и небольшой полкой для книг.

Впервые месье Домье увидел, как Уимзи посмотрел на жену: его глаза, полностью открытые, оказались светло-серыми. Хотя на лице его не дрогнул ни один мускул, наблюдатель мог заметить некую ироническую усмешку, которая была также молчаливо принята.

— И когда все чудеса науки готовы ему служить, — прокомментировал мистер Делягарди, — мой отсталый племянник везёт свою несчастную жену жить в старинный и, я сильно подозреваю, весьма попорченный --">