Михаил Владимирович Рогожин - Билет в никуда

Михаил Владимирович Рогожин Билет в никуда

Евгении Таймаковой с любовью

Они встретились в центре Москвы, в кафе, именуемом среди своих – «Три ноги». Два бывших зека. У каждого за спиной – по четырнадцать лет отсидки. Вениамин Аксельрод и Александр Курганов. Веня «откинулся» раньше и уже успел нагулять жирок.

– Жру как не в себя. Все подряд, – с детской улыбкой пухлых красных губ признался он.

– А мне до сих пор кусок в горло не лезет, – досадливо дернул головой Курганов. Он залпом выпил кофе и поморщился. – Больше всего ненавижу рыбу и грибы.

– Почему?

– Долгая история…

Нужно было рассказать друг другу слишком много, поэтому разговор не клеился.

– Ладно, потом… – согласился Веня. – Мне тоже не до воспоминаний. Где обитаешь?

– Пока с отцом. Но ненадолго. Его после нашего ареста из «комитета» поперли. Еле устроился тиром заведовать. Сейчас – на пенсии. Каждый день берет на грудь полкило и проклинает тот день, когда я появился на свет.

– А мои – в Вирджинии. Вся семья. Местный университет предоставил квартиру…

Курганов без зависти усмехнулся.

– И ты – туда же?

– Нет. – Веня закурил толстую длинную сигару. – К чему по новой ощущать себя ничтожеством? Буду внедряться здесь.

– Думаешь, получится? – без всякого интереса спросил Курганов.

– Обещали помочь. Я и про тебя закинул…

– Криминал исключается. – Курганов снова досадливо дернул головой. – Лучше в дворники. Следующего срока не вытяну.

Веня с пониманием взглянул из-за толстых затемненных стекол очков. Он и в институте был подслеповат, а в заключении зрение упало до минус восьми. В отличие от друга, сидящего напротив, Веня не питал иллюзий по поводу новой жизни. Он сразу понял, что никто их не ждет с распростертыми объятиями. Унижаться на воле в поисках работы, приспосабливаться к обществу, однажды выбросившему их за борт, было выше его сил. Поэтому предложил несколько уклончиво:

– Попробую организовать компьютерную фирму. Приличный бизнес. К тому же мы оба с языками, наладим контакты с Америкой.

– Ты при «фанере»? – в лоб спросил Курганов, хотя был уверен, что Веня такой же нищий, как и он сам.

– На раскрутку подкинут.

– Все-таки криминал?

– Не гони картину. Я не заставляю. Побудь рядом, присмотрись.

Веня взял бутылку коньяку, вопросительно посмотрел на Курганова.

– Нет, нет… ни грамма. Лучше еще кофе. Слушай, а чифирчику здесь не сделают?

Пухлые губы Вени презрительно оттопырились.

– Я сам забыл обо всем и тебе советую. Ни одна падла не должна учуять еще не выветрившийся из нас запах параши. Давай условимся – не было всего того, что с нами было! – Он налил коньяк в стоявший рядом фужер и сделал несколько маленьких глоточков. Выпустил из детских губ мощную струю дыма и, описывая сигарой в воздухе круги, быстрым, взволнованным шепотом высказал давно выстраданное понимание дальнейшей жизни: – Сейчас не время рассуждать. Это раньше мы могли сидеть на лавочке и спорить о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Все изменилось. В истории каждого народа существуют периоды, когда думать бессмысленно. Нужно действовать. Посмотри вокруг. Каждый сходит с ума по-своему. Но все устремились в погоню за богатством. Размышлять некогда! Начнешь задумываться, и тебя обойдут со всех сторон. О нравственности подумаем тогда, когда свой кусок пирога положим перед собой. Не раньше.

– Да я не об этом, – скривился Курганов. Его скуластое, с ярко выраженным татарским наследием лицо определялось мощным квадратным подбородком, обладавшим чрезвычайной подвижностью. – Про все ясно. Только куда мне спешить, когда простатит замучил. Понимаешь, нету здоровья. Мне бы залечь куда-нибудь на месяц – и выть от боли.

Веня отхлебнул коньяк. Он прекрасно понимал настроение друга, потому что сам готов был впасть в подобный транс. Но усилием воли сдерживал себя.

– Не дергайся. Вылечим. Лучшие врачи займутся нашим здоровьем. Соберемся с силами для одного мощного рывка и займем положенное нам по праву место, а потом подлечимся.

Курганов ничего не ответил. Мрачно посмотрел по сторонам. И, дернув подбородком, признался:

– Одно примиряет с жизнью – мы вот сидим, пьем кофе, а Виктор за эти годы давно сгнил в могильной яме.

– Иногда я думаю, что ему повезло больше, чем нам, – серьезно ответил Веня, налил в фужер коньяк, вздохнул и перед тем, как выпить, строго --">