Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Дмитрий Красько Отпущение грехов

А не спеши ты нас хоронить…

«Чайф»

Часть 1 Засланные кабанчики

1

Я осторожно приложил приклад к плечу, поворочался, удобнее устраиваясь на жестком гудроновом покрытии крыши, и затих, изучая в окуляр оптического прицела площадь, на которой должен был появиться клиент. Ложе удобно лежало в руке, на небе сияло солнце – еще не пекло, но приятно пригревало. Утренний воздух был свеж, не изгажен выхлопными газами десятков тысяч автомобилей, так что дышалось, за отсутствием смога, легко и непринужденно. Жизнь, в общем, текла своим чередом. Новый день, рожденный пару часов назад, уже вполне освоился в этом мире и настойчиво предъявлял на него свои права. Город проснулся и готовился к рабочей суете.

На площади Павших Героев тоже начал собираться народ. Впрочем, в какой мере определение «народ» можно было отнести к этим гражданам – вопрос серьезных и длительных дискуссий. Потому что площадь была местом деловых встреч вчерашней братвы и разнообразных блатных. Первые, сумевшие из сумрачных подворотен или с тюремных нар, где они верховодили лет десять-двадцать назад, подняться к самым вершинам жизни, встречались со вторыми, которых к этим вершинам вынесли блат, карьеризм и готовность вылизывать любую задницу – при условии, что та будет сверху. И те, и другие своей цели добились, и ныне величественно парили над головами простых смертных, изредка испражняясь на них, да облизывали сливки с заснеженных пиков судьбы. На площади они с гордостью делились впечатлениями о том, какого вкуса оказался очередной, зализанный на нет, пик. И договаривались о новых вершинах, которые нужно покорить.

Мой клиент тоже был представителем этого мира. Представителем, ярким до слепоты. Директор охранного агентства и, одновременно, депутат областного законодательного собрания. В середине девяностых его нынешние охранники под чутким руководством шефа обирали торгашей на рынках, потом стали крышевать фирмы и фирмочки. Но – все меняется, и ныне он легализовался. Настолько, что сумел пробраться в коридоры власти. Для меня такая пронырливость оставалась загадкой, которую я даже не пытался разгадать Мое дело было маленькое – я получил заказ на депутата-директора, и кроме этого меня ничего не волновало. Сто тысяч зеленью, из которых половина уже лежала на банковском счету.

«Мицубиси-паджеро» с госномером А-333-ГА появился на площади через двадцать минут. Тонированные стекла не позволяли разглядеть, кто есть кто в салоне, так что я напрасно накануне целый вечер просидел над пачкой фотографий, изучая физиономию клиента, запечатленную с разных ракурсов и в разные периоды жизни – чтобы уж наверняка избежать ошибки. Тот факт, что выбираться из машины никто не собирался, рушил все мои планы. Переговоры велись через приспущенное боковое стекло, к тому же с противоположной от меня стороны. Я кусал локти с досады да злобно матерился под нос. Безусловно, сам виноват – нужно было выбирать место и время, чтобы сработать наверняка. В моей профессии иначе никак. Я уважаю риск, но не тогда, когда его порождает глупость.

С другой стороны, как можно предусмотреть, в какой именно точке клиент бросит якорь – и, тем более, каким бортом он повернет ко мне свою машину? Площадь была велика, вероятность угадать стремилась к нулю, так что требовалось срочно изыскивать какое-то средство, чтобы выправить положение на месте.

Немного поразмыслив, я принял решение. Площадь Павших Героев – о, это чудо идиотизма! В самом ее центре возвышался фонтан – великолепный, завораживающий. Особенно в те редкие моменты, когда из него лилась вода. Но добраться до этого искристого великолепия, чтобы налюбоваться им вдоволь, простому смертному было очень и очень непросто – ее окружала широкая кольцевая трасса, на которую выходило аж восемь улиц. Соответственно, движение на кольце было дичайшим, а, поскольку правил никто даже ради приличия соблюдать не собирался, то внутренняя территория площади быстро стала достоянием счастливчиков, чьим жизненным кредо была наглость. Как раз этими качествами с избытком обладали любители встреч у фонтана.

Я переводил прицел с одного персонажа на другой. В перекрестье прицела попадали всё сплошь известные личности. По ним можно было писать историю города. По крайней мере, двадцати --">