Илья Бушмин - Дорога смерти

Дорога смерти Илья Бушмин

© Илья Бушмин, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Док с экрана монитора с сочувствием смотрит на Бегина, кивая каким-то своим мыслям, после чего осторожно выдает:

— Вы слишком много курите, Александр.

Бегин с невеселой усмешкой пожимает плечами. Пододвинув к себе пепельницу, заполненную окурками под завязку, медленно выдыхает проклятый дым.

— Пожалейте себя, — продолжает док. Динамики старенького, но шустрого еще ноутбука придают его голосу хрипящий и чуть механический голос. — Или… У вас это, может, форма наказания себя?

Как его зовут, Бегин не помнит. Какое-то время назад, еще в Москве, во время очередного визита, Бегин читал его фамилию на табличке, приколоченной к двери. Но та вылетела из головы. То ли Иванюк, то ли Иванчук, а может быть, даже Иванченко. Но точно не Иванов. Впрочем, Бегину все равно. Все это не имеет никакого значения.

— У нас с вами разные взгляды на самих себя, — отзывается Бегин.

Похмельное сознание искривляет реальность своеобразно: сейчас он четко ощущает себя как говорящая голова, получающая сигналы откуда-то извне и озвучивающая их. Это даже забавно. Впрочем…

— Что вы имеете в виду?

— Понимаете, — Бегин тушит окурок. Рука машинально тянется к пачке сигарет, но Бегин останавливает себя. Это было бы слишком. Если док захочет, у Бегина будут проблемы. А если курить одну за одной — док молчать не будет. Паршивец. — Понимаете, вы считаете, что наше тело, наш организм, голова-руки-ноги — это и есть мы. Я воспринимаю все немного иначе. Это все просто… ну, лошадь. Или автомобиль. Временное транспортное средство.

Док кивает. Очевидно, вспоминает, что месяц-другой назад о чем-то подобном они уже говорили.

— Я вас понимаю. Хотите сказать, что наше тело — это не мы?

Пива бы, думает Бегин. Уж больно голова трещит.

— Да ничего я не хочу сказать.

— Но вот посмотрите с другой стороны на все это, Александр. Вы ведь не станете сознательно губить свою лошадь? Ну, или машину.

У Бегина нет ни лошади, ни машины. Лошадь ему никуда не вперлась. А машину он не водит уже… Нет, про это лучше не вспоминать. Иначе будет только хуже.

После событий последних дней Бегина немного замкнуло. И да, он нажрался. Было слишком тяжело, чтобы выносить реальность и происходящее вокруг один на один. Проснувшись утром, Бегин чувствовал себя ходячим мертвецом. Да и сейчас немногим лучше. Голова стучит так, словно готова взорваться. Нет, Бегин не чувствует боли — лишь пульсация, похожая на постукивания молоточков, в висках и где-то внутри черепной коробки. Во рту будто кошки нагадили. Зато мысли бегают где-то там, на заднем плане, не занимая собой все пространство. «Обезьяний ум» крепко спит или еще пьян. Уже хорошо.

А потом пришлось открывать компьютер и звонить доку. Что поделаешь, это одно из условий.

— Вы делаете свою работу, — бурчит Бегин, протирая помятое лицо. — И я это понимаю. А я делаю свою. Так что давайте не будем строить из себя праведников, хорошо?

— Мы просто разговариваем. — Док реагирует невозмутимо, но тихим сапом продолжает свое дело. — И раз уж вы заговорили о праведниках… Разве вы себя к ним не относите?

В голове начинает стучать еще сильнее. Нужно что-то с этим делать. Забавное дело: если Бегину в руку воткнуть раскаленный нож, он практически ничего не почувствует. А тут… Бегин ловит себя на занятной мысли, вспоминая слова дока про наказание самого себя. А что если это не наказание, а наоборот — попытка что-то почувствовать?

Но собеседнику на экране ноутбука об этом лучше не говорить.

— Стоит ли делить мир на праведников и грешников, — откликается Бегин. — Это все у нас в голове. Не более того. Это одна из иллюзий.

Док будто удивляется.

— Вы сейчас серьезно? А как же… как же то, чем вы занимаетесь?

Бегин косится на сигареты. Пора ли? Мысленно: «Миссисипи — раз. Миссисипи — два. Миссисипи — три». Теперь можно. Бегин закуривает снова и выпускает поверх дисплея ноутбука струю дыма.

— Знаете… Если вы назовете кого-то праведником, то в этот самый момент вы создадите и грешников. В этот самый момент с высоты праведника открывается целый простор для осуждения. Ведь плюс не может существовать без минуса. Грешник нужен праведнику, чтобы оправдать его собственное существование.

Док молчит. Что ж, его право.

— А --">