Давид Игоревич Выходец , Иван Владимирович Чумак - След золотого обоза

— То, голубка, было вчера. А сегодня к тебе есть очень важное и срочное дело. Сейчас пойдешь в город, найдешь там Крота и передашь ему, что от него ждут известий. О чем идет речь, он знает.

— Хорошо. Только попробуй, поймай его сейчас, — засомневалась девушка, — знаете, как у них в ЧК: утром пошлют под Борисполь, а вечером — под Обухов…

Лицо полковника стало наливаться кровью:

— Ночь, две — не смыкай глаз, крутись, как хочешь, но найди его и передай мой приказ! Кроме тебя, мне послать некого. Увидишься и больше не смей с ним встречаться. С нужной информацией пусть выходит на отца.

— Отец не знает Крота.

— Крот сам зайдет почистить обувь и вручит старику нужную бумажку.

Полковник заметил, как задрожали у девушки руки, забегали глаза…

— Не бойся, это твое последнее задание. Выполнишь — станешь знатной барышней... Слово офицера!

У девушки снова отлегло от сердца, заблестели глаза, на щеках вновь появились ямочки... Красивая дочь была у чернявого! Ради нее, любимицы, коммерсант Попетрака всю жизнь мечтал разбогатеть. За копейку был готов на все. Такая натура передалась и дочери. Правда, с недавних пор все пошло наперекосяк. Как-то пришли к ним с винтовками люди, назвались представителями рабочего Совета и конфисковали большой магазин, в который чернявый вложил все свои деньги. Пришлось идти чистить обувь. И выжидать, когда придут белые, чтобы снова встать за прилавок.

... Девушка отправилась в город, а следом за ней полковник послал еще нескольких разведчиков. Особую надежду он возлагал на Семенова, хотя долго колебался, принимая такое решение. Семенов уже побывал в руках ЧК, и, если бы не Крот, не избежать бы ему расстрела. Зато теперь у него был боевой опыт, лютая ненависть и свои, особые счеты с врагом.

Пальчевский раздвинул оконные занавески и снова, в который уже раз за день, осмотрел улицу. Разведчиков не было.

«Неужели оборвана последняя нить?» — волновался полковник. Тоненькая, незаметная, ведущая к Кроту. Почти всех агентов чекисты разоблачили и обезвредили. Двух своих офицеров Пальчевский сам отдал им в руки. И все для того, чтобы Крот завоевал доверие за проявленную революционную бдительность…

Зазвонил телефон. Полковник снял трубку и услышал голос генерала Мокреева, который был уже не таким ласковым, как прошлым вечером, а даже наоборот — сухим и требовательным.

— Как идут дела, полковник?

— Действуем, господин генерал!

— И каковы результаты?

— Конкретных пока нет, но, уверяю вас — обязательно будут! — Пальчевский выдохнул и положил трубку.

«Как будто у штабных, кроме этой операции, дел больше нет, — со злостью подумал он. — Хорошо воевать генералу: полк, вперед! Дивизия — на восток! А сам, знай, в бинокль поглядывай. Не выходит — проси резервы, артиллерию. А тут у кого подмоги просить? Или он думает, что чекисты сами, на блюдечке принесут ключики от сейфов?..»

Пальчевский приказал вызвать сотника Завару и офицеров отдела. Раз уж нет от Крота известий, придется действовать самим — перекрыть все дороги, ведущие из Киева. Заваре с сотней было приказано обойти город и выйти на Черниговский тракт, где спешиться и, оставив в лесу лошадей, переодеться в красноармейскую форму. После чего, перевязав руки, головы, под видом пробирающихся в тыл раненых растянуться в цепь…

В помощь полковник обещал дать своих оставшихся агентов. Сотник Завара должен был держать с ними связь: на пароль: «Вы не видели здесь деда с черно-пестрой коровой?» дать ответ: «Видел. У дороги присел отдохнуть».

— Выйдете на след красных — дайте немедленно знать, — напутствовал сотника Пальчевский.

Затем он отправил посыльного на вокзал, приказав передать заместителю начальника станции, чтобы тот следил за каждым вагоном, каждым грузом, проходящим мимо. Пропустит хоть один — болтаться ему на столбе.

Отдав все распоряжения, Пальчевский успокоился, но тут же напрягся, когда в кабинет вошел адъютант и сообщил на ухо, что Семенов все-таки прибыл.

— Господа, оставьте нас одних, — обратился Пальчевский к офицерам, и, будто извиняясь, пояснил: — Прошу понять правильно — дело особой важности…

Семенов не сел — рухнул на стул:

— Вот он план. Прошу, господин полковник.

Он торопливо расправил смятую бумажку и положил ее на стол…