Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров - 2

Петров подумал, что староста, наверное, сейчас поставит на голосование, будет считать кто "За", кто "Против", но Акакий Анисимович, послушав "Общество" минут пять, и, дождавшись относительной тишины, объявил:

— Посему, сельским сходом Гординской волости купец от второй гильдии Николай Сергеевич Иванов отныне приговаривается в волостные старшины. Аминь. Николай Сергеич, скажи слово.

Петров восхитился — вот это демократия! Кто там воздержался? Ха-ха-ха!

Иванов выступил вперёд, поклонился честному народу, перекрестился, как-никак, ритуал, и сказал: — Спасибо, люди добрые, за доверие! Обещаю быть справедливым! Но, один в поле не воин, нам нужно выбрать волостное правление. Какие будут предложения?

Староста сразу начал называть имена, и из толпы начали выходить мужики.

Петров немного опешил. Ничего себе, выборы, да у них всё договорено! Ай, да купец!

Староста выкрикнул двенадцать человек, дождался, что последний поднимется к нему по ступенькам, и спросил в толпу: — Кто против выборных? Никто? Так и порешим!

"Общество" ответило одобряющим гулом, но единственное, что можно было разобрать, было: "Чивойт сказал?"

Вдруг, на правом краю площади закружил человеческий водоворот, или скорее, теловорот, и к импровизированной трибуне начала проталкиваться плотная группа мужиков.

— Тита Иваныча в правление! — раздался истошный вопль, и на площадку вылетел толстенький мужичок с красной, распаренной физиономией, и, стукнув кулачком в грудь, выпалил: — Мя тож выбрали, — он перевёл дух и перекрестился, — вот те крест.

— А это кто? — негромко спросил Петров Иванова.

— Я так понимаю, оппозиция, — ответил Николай, — это наш кулак — ростовщик.

Староста, между тем, спокойно и громко, чтобы все слышали, спросил самозванца:

— И кто тебя выбрал, Тит?

— Общество, — мужичок обернулся и махнул рукой в толпу.

— Хорошо, — староста был невозмутим, — пусть поднимут руки те, что хочет, чтобы Тит был в волостном правлении?

Сразу взметнулся десяток рук на правом краю, это понятно, родичи кулака. А потом началось неожиданное. Тит смотрел в толпу, ловил взглядом взгляды других мужиков и громко говорил: — Васька, ты мне сколько должон? Затем, уже другому: — Павлик, с тебя сколько причитается? Обращался и к бабам: — Солошка, твому Миньке скоко рубликов в город дал?

Потом поднял руку и погрозил кулаком всей толпе: — Я всё вижу, каждого!

И люди начали поднимать руки, второй десяток, третий...

Петров наклонился к Иванову и спросил негромко: — Николай, у тебя деньги с собой есть?

— Есть, — ответил Иванов, заворожено глядя на поднимающийся лес рук.

Это ломало все планы. Вводить этого Тита в Правление было нельзя. Артель предполагалась трудовая, работать должны все, включая десантников из 21 века. Кроме, собственно, пахоты земли, есть ещё учёт, контроль, обеспечение — тоже работа, и нелёгкая.

А Тит Иванович Тюкин ни земли, ни хозяйства, ни труда не любил, он любил только деньги. Он землей занимался так себе, между прочим, не расширяя хозяйства, не увеличивая количества скота, лошадей, не распахивая земель. У него бизнес строился не на земле, не на хозяйстве, не на труде, а на капитале, которым он торговал, который раздавал в долг под проценты. Он пускал этот капитал в рост, и это называл "ворочать мозгами".

Ясно, что для развития его деятельности важно, чтобы крестьяне были бедны, нуждались, должны были обращаться к нему за ссудами. Но, не это главное. Главный вред от Тита Тюкина был в том, что он, сознательно или бессознательно, старался отвлечь крестьян от земли, от хозяйства, проповедуя, что "работа дураков любит", указывая на трудность земельного труда, на легкость отхожих промыслов, на выгодность заработков в городах, на производстве. Кулак, видимо, хотел бы, чтобы крестьяне не занимались землей, хозяйством — с зажиточного земельного мужика ему взять нечего, — чтобы они, забросив землю, пользуясь хозяйством только как подспорьем, основали свою жизнь на легких городских заработках. Такой быт крестьян был бы ему на руку, потому что они чаще нуждались бы в перехвате денег, и не имели бы той устойчивости, как земельные мужики. Молодые ребята жили бы по городам, старики и бабы, оставаясь в деревне, занимались бы хозяйством кое-как, рассчитывая на присылаемые молодежью деньги. Кулаку все это было бы на руку, потому что ему нужны люди денежные, но денег не берегущие, на хозяйство их не --">