Алекс Эл - Огонёк

Алекс Эл Огонёк

В окне двадцатого этажа полуразрушенного дома полуистлевшего города, на покорёженном от влаги и времени подоконнике вспыхнул язычок огня. Это был маленький ночной светильник, работавший от батарейки. Его диодная лампочка пряталась в матовой белой колбе и мерцала то желтым, то оранжевым, то ярко-алым светом, как будто пламя свечи трепыхалось в стакане, играя с ветром. А на его серебристой подставке красными буквами было написано его имя — «Огонёк». Когда в этом доме жили мужчина и женщина, они зажигали Огонёк по вечерам, усаживались во фланелевых пижамах на большую кровать, пили горячие напитки с ароматами чабреца и брусники и рассказывали друг другу о том, как прошёл их день. Потом они включали музыку, целовались, забирались под одеяло и громко дышали, нашёптывая разные нежности. И Огоньку всё это очень нравилось: и запахи горячих напитков, и рассказы о непонятных ему событиях, и нежности, и особенно ритмичная музыка, под которую так приятно танцевать чёрными тенями на белых стенах и потолке.

И сейчас тоже был вечер, но людей Огонёк уже очень давно не видел. Однажды они не пришли домой, и сколько бы Огонек ни всматривался в даль тёмных улиц, в окна соседних домов, никого он так и не смог увидеть. Один раз в месяц он ярко вспыхивал в ночной темноте, надеясь, что его кто-то заметит и придёт, и снова в доме начнётся прежняя пламенная жизнь с танцами, запахами и чарующим шёпотом. Но потом он оглядывал серые стены комнаты, заросшие плющом и вереском. Кровать, потемневшую от пыли и плесени. Две пустые фарфоровые чашки на шершавом столе, в которых сменилось уже не одно поколение червей. И надежда таяла вместе с последними электронами его батарейки.

«Сегодня я горю в последний раз», — подумал Огонёк. Конечно, он мог бы сберечь немного энергии ещё на один или даже два таких вечера, но он уже не верил, что его свет кому-нибудь окажется нужен. Ему захотелось вспыхнуть напоследок поярче и заснуть навсегда. Он напрягся и засиял так, что бледные серые тени заиграли на крышах и стенах соседних домов-коробов, на мусорных холмах-завалах. И на секунду Огоньку показалось, что он услышал ту самую музыку, под которую когда-то весело отплясывал в этой комнате.

По широкому проспекту, заваленному ржавыми остовами автомобилей, заросшему густой травой и мелким кустарником, брёл мужчина. Бородатый, лохматый, одетый во что попало. На левом плече у него висела, наполненная чем-то спортивная сумка, в правой руке он держал палку с острым металлическим наконечником, похожую на копьё. Мужчина вошёл в город ещё рано утром. Весь день он бродил по улицам в поисках еды, и теперь, когда солнце спускалось к горизонту, он искал ночлег.

В конце проспекта виднелись несколько уцелевших многоэтажек. Двери и окна в домах уже давно или отсутствовали вовсе, или обветшали настолько, что не закрывались. Поэтому безопаснее всего было спать на верхних этажах: туда звери забирались очень редко.

Мужчина остановился убедиться, что идёт в верном направлении. Сгущающийся сумрак нагонял тоску, и он достал из сумки небольшой грязно-голубой бумбокс, нажал на нём кнопку, зазвучала ритмичная музыка. Мужчина чуть улыбнулся, прикрыв глаза. Когда он их открыл, сердце его обмерло. В чёрном окне под самой крышей одного из высотных домов, куда он направлялся, мерцал свет. Боль, давно и напрочь забытая, заколола, зажгла, застонала где-то внутри. Уже много лет мужчина не встречал ни одного мыслящего существа. А огонь, мерцающий в окне высотного дома, мог зажечь только кто-то разумный, кто-то, кто человек. Мужчина рванулся вперед. Он бежал, перепрыгивая через промытые дождями скелеты людей и животных, перелезая через поваленные, иссушенные солнцем криволапые деревья, огибая завалы нагромождённых друг на друга, покрытых бурой ржавчиной машин. Он бежал, внимательно глядя под ноги, потому что привык всегда быть осторожным, постоянно помнить — в случае чего помочь ему будет некому. Но сейчас он иногда поднимал голову и смотрел на искорку света, чтобы удостовериться — ему всё это не кажется. Перед самым домом он остановился и медленно, как будто боясь спугнуть, поднял голову — свет всё ещё горел, уверенно и ярко. На несколько секунд мужчина замер, закрыв глаза и сдерживая рыдания, которые мощными волнами подкатывали к горлу. Он громко всхлипнул, посчитал этажи, прошёптывая каждую цифру, и побежал вверх по лестнице.

Сначала Огонёк был --">