Ян Улоф Экхольм - Тутта Карлссон Первая и единственная, Людвиг Четырнадцатый и другие

так
задумался, что даже не заметил, как мама Ларссон вошла с
большой чашкой утешительного черничного сока.
— Ах-ах-ах, — стонал папа Ларссон. — Мне трудно смотреть
кому-либо в глаза.
— Ох-ох-ох, — вторила ему мама Ларссон. — Что подумают
наши родственники!
— Бедный, бедный наш старый дедушка, — вздыхал папа
Ларссон. — Самый мудрый и самый правдивый во всем лисьем
роду, и вдруг у него такой правнук.
— Нет, он не переживет этого, — вздыхала мама Ларссон,

смахивая хвостом слезинки.
Как ты думаешь, что же произошло?
Может быть, кто-нибудь из семьи попал в беду?
Да, у папы и мамы Ларссонов случилось несчастье.
У них оказался сын, который не хотел быть хитрым!
Надо же, он не хотел учиться обманывать других и не считал
папу героем. И у кого бы вы думали зародились такие вредные
мысли? Представьте себе, у Людвига Четырнадцатого.
— Только не пори его, — всхлипывала мама Ларссон.
— Ах-ах-ах, — простонал папа еще раз. — Уж я поговорю с ним.
Папа поднялся с кресла и подошел к кусочку бересты, что
висела на стене. А на этом кусочке было написано клюквенным
соком:

ДА ЗДРАВСТВУЕТ ХИТРОСТЬ!
УРА ЛАРССОНАМ!
Людвиг Четырнадцатый крадучись вошел в гостиную.
— Ты хотел поговорить со мной, папа? — спросил он.

— Мой дорогой, любимый сыночек... — От неожиданности
папа Ларссон начал издалека. — Ты еще не умеешь читать, но,
может быть, ты уже знаешь, что написано на этой табличке.
Людвиг Четырнадцатый помотал хвостиком.
— Это девиз нашей семьи. С незапамятных времен, — гордо
сказал папа Ларссон.
— Ты что думаешь, я дурак? — спросил Людвиг
Четырнадцатый, смешно повертев головкой. — Все это я знаю. Но
я знаю еще больше: обманывать других плохо.
Папа Ларссон почесал себя за ухом.
— С кем ты связался? — спросил он. — С каким хулиганьем?
— Это не хулиганье, — ответил Людвиг Четырнадцатый. —
Это мои лучшие друзья — зайчата Юкке-Юу и Туффе-Ту. У них
есть книжки. У них дома есть книжки, где можно прочесть, что все
должны быть добры друг к другу.
Папа Ларссон долго чесал себя за другим ухом. Наконец он
промямлил:
— Конечно, все должно быть добры к другим. Но это и значит,
что мы должны их обманывать. У зайцев должна быть еще одна
книжка, где так и написано.
— Меня это не интересует, — дерзко ответил Людвиг
Четырнадцатый. — Я не хочу быть хитрым, не хочу обманывать и
не хочу врать. Я хочу быть хорошим.
— А есть ты хочешь? Каждый день? — вкрадчиво спросил папа
Ларссон. — А чтобы есть, нужно быть плутом.
— Я куплю еду в магазине, — возразил Людвиг
Четырнадцатый.
— А где ты уворуешь деньги? Лучшая еда добывается честно.
Во дворах у людей, — назидательно сказал папа Ларссон. — А
можешь ты пробраться туда без хитрости?
— Тогда я не буду есть.
Папа Ларссон вздохнул, замахнулся лапой, но передумал.
— Марш в детскую и сейчас же ложись спать! — процедил он
сквозь оскаленные зубы. — Он безнадежен, — запричитал папа
Ларссон, обращаясь к маме Ларссон, которая стояла на кухне и
облизывала языком тарелки после обеда. — Только представить
себе: лис не хочет быть хитрым и не хочет обманывать!
— Все изменится, когда он подрастет, — сказала мама Ларссон.

Папа Ларссон вытащил из нагрудного кармашка своей шубы
маленькие часики.
— Он не подрастет. Я вижу, что скоро осень. Если Людвиг
Четырнадцатый не будет хитрым, он не подрастет. Он не сумеет
добывать себе еду. Что же нам делать с ним?
— Мне кажется, что он играет не с теми детьми, — ответила
мама Ларссон. — Его друзья отвратительно хорошие. Ты слышал,
что он говорил про этих зайчат? Они не научат его добру.
Папа Ларссон даже выскочил из кресла.
— Ты права! — воскликнул он. — С этой минуты Людвигу
запрещается выходить без спросу.
— Но не может же он расти совсем один, — возразила мама
Ларссон.
— У него много братьев и сестер, — стоял на своем папа
Ларссон.
— Которые ходят в школу, — робко напомнила мама Ларссон.
— Но один-то уже закончил школу. И этот один может научить
его такому, чего даже мы не знаем.
Он распахнул дверь в детскую:
— Лабан! Сюда!
Старший лисенок крадучись подошел к родителям. Он уже
раздался в плечах и научился по-взрослому щурить глазки.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал ему папа Ларссон. — Ты
успешно сдал экзамен в лисьей школе. И почти уже
совершеннолетний.
Лабан скорчил рожицу, оскалив ряд острых зубов:
— Ты ведь знаешь, --">