Анастасия Викторовна Астафьева - Козье болото

Иван присел на нары, еще раз обвел взглядом свое неказистое жилище, вздохнул и взялся было разбирать рюкзак, но бросил, подхватил ведро и побежал к речке. Вода в ней попахивала болотом, но была вполне чистой. Принеся воды, Иван обошел избушку снаружи. Около одной из стен была сложена поленница, верхние дрова подгнили, но в середине нашлись более-менее крепкие.

Через несколько минут из трубы избушки повалил дым, и на плите печки зашумела вода в чайнике.

Иван наломал веник, вымел многолетнюю пыль, снял повисшую в углах паутину, под конец — протер окошко, и в потеплевшей, обжитой избушке стало уютно.

Он выложил из рюкзака провизию и сел пить чай.

И тут, наклонившись в низкой двери, в избушку вошло нечто…

У Ивана волосы на голове встали дыбом, рот сам собой открылся, и из рук все повалилось.

Существо, вошедшее в избушку. Было довольно высоко и крупно, одето в странную одежду, из ворота которой торчало сразу три головы на длинных шеях. Лица их или, точнее, морды, были немного схожи между собой, но у средней был более длинный нос, на котором сидели очки. К тому же эта голова была совершенно лысая, в то время как боковые имели весьма богатую шевелюру темно-зеленого цвета и такие же усы. Цвет кожи существа имел неясный серо-зеленый оттенок. Весь внешний вид его довершался неуклюжим, явно мешающим ему хвостом.

Существо подошло к Ивану и, протянув лапу с четырьмя короткими пальцами, представилось:

— Змей Горыныч.

Парень, преодолев омерзение, осторожно пожал протянутую лапу.

— Товарищ председатель связался со мной по рации, просил меня во всем вам помогать, — проговорила средняя очкастая голова, остальные две с глупым интересом взирали на Ивана.

Тот немного пришел в себя, закрыл рот, пригладил волосы на голове и предложил гостю сесть. Змей Горыныч опустился на табуретку, которая затрещала под его тяжестью.

— Сейчас попьем чаю, — неуверенно предложил Иван.

— Можно, — с охотой откликнулась все та же средняя голова.

Парень поспешно достал еще одну кружку и вынул еще продуктов.

— К сожалению, у меня только две кружки, — извинился он перед гостем, наливая чай.

— Ничего страшного, — вежливо ответил тот, — я питаюсь по очереди. — С этими словами Змей Горыныч поднес левой рукой кружку к левой голове, и та с аппетитом принялась за чай. Правая голова с завистью смотрела ей в рот и некрасиво пускала слюни. Средняя же, не обращая никакого внимания на две боковые, продолжала говорить:

— Сегодня я пришел только познакомиться с вами. К основной работе мы приступим дня через два. Вы пока отдохнете, приживетесь. Завтра утром я зайду за вами, и мы вместе пойдем осматривать территорию. Познакомлю вас с местными жителями, достопримечательностями.

Иван уже стал привыкать к посетителю, отвращение к нему прошло, появилась даже жалость: «Уродится же такое!» — думал он, разглядывая Змея.

Левая голова выпила чай, а левая лапа поставила кружку на стол. Иван быстро налил вторую порцию, и правая голова с удовольствием стала пить. Средняя заботливо поинтересовалась получил ли «молодой специалист» паек, поспрашивала о планах, а когда правая голова напилась, и хозяин поспешил налить чаю для оставшейся, она его остановила:

— Нет, нет. Большое спасибо. Я только думаю и говорю, а они — едят. Это очень удобно. Можно одновременно и питаться, и беседовать.

Иван почувствовал, что потихоньку тупеет от оригинальности Змея Горыныча, но, к счастью, гость поднялся из-за стола.

— Благодарю за теплый прием. Спокойной ночи на новом месте. До завтра.

Змей подал лапу. Иван пожал ее.

— Посидите еще, — для вежливости сказал он, а сам облегченно вздохнул, когда Змей Горыныч покинул его. Стал убирать со стола и с любопытством осмотрел кружку, из которой пил гость, будто хотел обнаружить в ней что-то необыкновенное, но ничего, кроме чаинок, не увидел.

* * *

Проснувшись утром, Иван решил сперва, что ему все приснилось, посмеялся, но когда фигура Змея вновь возникла на пороге его избушки, немного сник.

Змей Горыныч повел его по берегу той же лесной речки, что привела Ивана к избушке, средняя голова проводника беседовала, обернувшись, а две смотрели на дорогу.