Анна Васильевна Ганзен , Якоб и Вильгельм Гримм , Людвиг Бехштейн - Старые-старые сказки

СТАРЫЕ-СТАРЫЕ СКАЗКИ

Дед-Всевед

За горами, за долами,

За широкими морями,

Стар, как стар сам белый свет,

Проживает Дед-Всевед.

Хороши его палаты,

Чудесами тароваты:

Потолок, что неба свод, —

Солнце, месяц, хоровод

Ясных звезд на нем гуляют

И палаты освещают.

В них четыре есть окна,

Вся земля из них видна:

Север с льдистыми морями,

Запад с чудо-городами,

Юг, где пышет зной с небес,

И восток, страна чудес.

Стены тоже не простые:

Три из них все расписные,

И с одной — чудесный вид

Всё прошедшее глядит;

Всё же, что творится ныне,

На другой стене-картине,

А на третьей то, что ждет

В близком будущем наш род;

Над четвертой же стеною

Тьма нависла пеленою,

И не знает Дед-Всевед,

Что там есть, чего там нет.

Остальное все он знает,

Вещим оком прозревает —

Звездам в небе счет ведет,

Видит в почке скрытый плод,

В сердце скрытое желанье,

Внемлет неба содроганье,

Прозябанье корней, трав,

Понимает шум дубрав,

Разумеет песни моря,

Тихий стон немого горя,

Затаенный сердца стон, —

Дед-Всевед недаром он!

Счастлив сердцем кроткий, чистый,

На кого свой взор лучистый

Дед с любовью обратит

И кого он посетит

Наяву иль в сновиденье

Хоть на краткое мгновенье;

Не забудет век свой тот

Песен чудных, что споет,

Сказок дивных, что расскажет,

И чудес, что Дед покажет.

Стоит этот миг один

Многих сереньких годин!

У кого ж бывает чаще

Дед-Всевед — и спит тот слаще,

И несет свой труд дневной

Со спокойною душой.

У кого же есть желанье,

Сам, пожалуй, в подражанье

Деду песни запоет,

Сказки сказывать начнет.

Это все еще не сказка,

А пока одна присказка.

Сказки ж будут впереди!

Анна Ганзен

Спящая царевна

или-были царь с царицей; жили они в довольстве и согласии, одно лишь горе было у них: не давал им Господь деток. Но вот, наконец, родилась у царицы дочь. Обрадовались отец с матерью и справили крестины на славу, задали пир на весь мир. В крестные матери пригласил царь двенадцать волшебниц, которые жили в его стране и пользовались большим почетом. Царь знал, что каждая из них наделит царевну дорогим подарком, и потому приказал принять их с честью, подать им кушанье на золотых блюдах. Знал царь, что живет в стране еще тринадцатая волшебница, да никак он не мог ее пригласить: золотых блюд было у него всего двенадцать. Сильно рассердилась на царя тринадцатая волшебница, как узнала, что не пригласили ее на крестины.

Сели гости за стол в великолепных палатах дворцовых, двенадцать волшебниц рядом с царем и царицей. Едва начала прислуга подавать первые блюда, как вдруг вошла в залу тринадцатая волшебница. Испугался царь, стал перед нею извиняться, усадил ее рядом с другими волшебницами и велел подать ей яства на лучших блюдах, какие только могли найти во дворце. Как заметила волшебница, что ее блюдо не золотое, так решила отомстить царю.