Туве Марика Янссон - Опасный канун

проснулось и ринулось к окну. Крошку Ми подняли на подоконник, и дочь Мимлы держала её в подоле, чтобы она не вывалилась. Весь мир преобразился.

Не стало ни жасмина, ни сирени, не стало ни моста, ни самой реки.

Лишь часть крыши дровяного сарая торчала из бурлящей воды. На ней, уцепившись за конёк, сидела немногочисленная, дрожащая от холода компания всякого лесного народца.

Все деревья вздымались прямо из воды, а горные цепи вокруг Муми-дола разъединились на россыпь островов.

— Мне больше нравилось, как было прежде, — сказала Муми-мама и, припудрившись, взглянула на солнце, которое выбиралось наверх из всего этого запустения, красное и огромное, словно луна в конце лета.

— И никакого тебе утреннего кофе, — констатировал Муми-папа.

Муми-мама посмотрела в сторону лестницы, ведущей в гостиную; лестница уходила в беспокойно плескавшуюся воду. Муми-мама подумала о своей кухне, представила себе обегавшую плиту закраину, где стояла банка с кофе, и попыталась вспомнить, не забыла ли она завернуть крышку. Она вздохнула.

— Может, я нырну за ней? — сказал Муми-тролль, который думал о том же.

— Ты не сумеешь надолго задержать дыхание, милое дитятко, — опечаленно сказала его мама.

Муми-папа посмотрел на них.

— Мне часто приходило на ум, — сказал он, — что можно рассматривать комнату с потолка, а не с пола.

— Ты считаешь… — восхищённо начал Муми-тролль.

Папа кивнул, исчез в своей комнате и вернулся с буравом и узенькой пилкой.

Все сгрудились вокруг него и с интересом наблюдали, как он работает. Муми-папе, возможно, казалось чуточку жутковатым пилить пол в собственном доме, но вместе с тем он испытывал глубокое удовлетворение.

И вот немного погодя Муми-маме представилась возможность впервые обозреть свою кухню сверху. Как зачарованная глядела она в слабо освещённый светло-зелёный аквариум. Там на дне она видела плиту, столик для мытья посуды, помойное ведро. А все стулья и стол плавали хороводом под потолком.

— Страх как забавно, — сказала Муми-мама и расхохоталась.

Она хохотала до того самозабвенно, что ей пришлось усесться в кресло-качалку, ибо увидеть свою кухню под таким углом придаёт силы.

— Как хорошо, что я опорожнила помойное ведро! — сказала она, вытирая слезы. — И позабыла принести его в кухню!

— Ну, я ныряю, мама, — сказал Муми-тролль.

— Запретите ему, миленькая, миленькая Муми-мама, — боязливо попросила фрёкен Снорк.

— Нет, зачем же? — сказала Муми-мама. — Раз он считает, что это щекочет нервы…

Муми-тролль постоял с минуту, стараясь дышать как можно спокойнее.

Затем нырнул.

Он подплыл к чулану и открыл дверь. Вода внутри была белая от молока с примесью брусничного варенья тут и там. Несколько ковриг хлеба проплыло мимо него, за ними следовала стайка макарон. Муми-тролль ухватил маслёнку, изловил мимоходом ковригу белого хлеба и обогнул плиту, чтобы взять мамину банку с кофе. Затем поднялся под потолок и глубоко перевёл дух.

— Нет, вы только взгляните, я таки завернула крышку! — радостно воскликнула Муми-мама. — Вот так экспедиция! А ты можешь захватить ещё и кофейник с чашками?

У них никогда ещё не было такого щекочущего нервы завтрака.

Они взяли стул, на котором никто не любил сидеть, и пустили его на дрова, чтобы сварить кофе. Сахар, к сожалению, весь растворился, зато Муми-тролль нашёл взамен банку сиропа. Муми-папа ел мармелад прямо из банки, а крошка Ми просверлила буравом целую ковригу, и никто не обратил на это внимания.

Время от времени Муми-тролль нырял в кухню, чтобы спасти что-нибудь ещё, и тогда вода плескалась по всему помещению.

— Сегодня я не буду мыть посуду, — весело возвестила Муми-мама. — И кто знает, быть может, теперь я вообще никогда больше не буду её мыть? Но, голубчики вы мои, может, вы попробуете поднять сюда и меблировку, не дадите ей испортиться?

Между тем солнце снаружи припекало всё сильнее, волнение на море улеглось.

Лесной народец на крыше дровяного сарая мало-помалу развеселился и начал выказывать недовольство беспорядком в природе.

— На мамином веку никогда не случалось ничего подобного, — сказала одна --">