Андрей Юрьевич Лукин - Две половинки демона (СИ)

Андрей Юрьевич Лукин Две половинки демона

Под звон мечей, под лязганье секир

Приняв на плечи долга тяжкий груз,

Ты победишь!.. Не зря же этот мир

Тебя так жадно пробовал на вкус.

Глава первая, в которой появляются старые знакомые

Как и предсказала Медведьма, уже к полудню следующего дня дождь потихоньку сошёл на нет. И хотя погода установилась самая что ни на есть подходящая для воздушных путешествий, вылететь в Летописный замок мальчишкам удалось не сразу. Потому что, во-первых, улетали же не просто погулять до ужина: Смакла вновь покидал дом, покидал надолго, и неизвестно было, когда он вернётся и вернётся ли вообще. А во-вторых… Во-вторых, опять же благодаря Медведьме, Степана нагнала слава избавителя и, нагнав, сделала его жизнь вовсе невыносимой. Не осталось избы, в которую его не зазвали бы под тем или иным предлогом, на пироги он уже смотреть не мог без содрогания, а от жаждущих дотронуться до него девиц откровенно прятался. И это ему ещё повезло, что свадьбы здесь играли только по осени. Представить страшно, что пришлось бы ему испытать, занеси его судьба в Горелую Кечу где-нибудь во второй половине местного сентября, который здесь так и назывался — Свадебник.

Встретив как-то после одного особенно утомительного застолья Шмыню, он взмолился:

— Слушай, давай слетаем в этот ваш Мочажный овраг. Посмотрим, что там за нора такая. Вдруг и вправду — тайник разбойничий.

Шмыня потупился, виновато шмыгнул носом:

— Не, Стеслав. Там энто… Не разбойники там. Там батя мой со Стукшей ухорон спроворили. Понесло меня намедни в овраг, а они как раз оттудова шли. Ну и прищучили меня. Ох и бранились, ох, бранились! Мало волосья мне не повыдирали.

— За что волосья-то?

— За про то, что всем об ухороне разболтал. Теперича они в другом месте копать будут.

— А что они там прятать-то собираются? — не мог взять в толк Стёпка.

— Добро наше от весичей притаить хотят. Весичи-то рано или поздно всякожды сюды припрутся. Вот они и надумали ухорон устроить. У нас в Кече уже шибко многие ухороны себе копают.

Вот такие дела. Стёпка, конечно, понимал, что рано или поздно, но весские богатеи всё равно подомнут под себя таёжные деревни. Понаедут с царёвыми грамотками и сядут на хозяйство и владение. Не обязательно они будут столь же наглыми, как Хвалогор и Сдобрень, но скорее всего — ничуть не лучше. И начнётся тогда у здешних гоблинов совсем другая жизнь. И никакие ухороны им уже не помогут.

А о том, как жилось гоблинам в Великой Веси, он был уже наслышан. Впрочем, не только гоблинам. Из года в год бежал деревенский люд в Таёжный улус, спасаясь от крепостной неволи. В одиночку, семьями, целыми деревнями. Заселяли необжитую глушь, оседали, прикипая душой и сердцем к суровому краю. Устраивались надолго, на века… Да только Весь и тут их настигла, дотянула свои загребущие жадные руки.

Смотрел Стёпка на уходящего Шмыню и на душе у него опять было смурно. Он понимал, что ничего не в силах изменить и ничем не может помочь, — и ему это страшно не нравилось. Просто страшно. И подумалось, что неплохо было бы перед возвращением в свой мир оставить Дрэгу младшему слуге. Как бы в наследство. Чтобы они вдвоём охраняли здешнюю тайгу от весичей, чтобы не позволяли всяким гадам угонять людей в постылое холопство. Чтобы были настоящими хозяевами таёжного неба. Пусть не всего, пусть только той его части, что распростёрлась над Горелой Кечей и окрестностями. Главное, что тогда охочим до чужой земли боярам хода сюда не будет. Однако чуть позже, ближе к вечеру, вволю намечтавшись о будущих былинных подвигах юного гоблина и непобедимого дракона, он вынужден был признаться себе, что ничего хорошего из этой затеи не получится. Никакой даже самый могучий дракон одолеть всех весичей не сумеет. Просто потому, что он один, а их много. Изловят его маги, посадят в клеть да и увезут в --">