Мария Степановна Киселёва - Веселый третий

Мария Киселёва Весёлый третий

Весёлый третий Повесть

Глава 1

Шурик пришёл в третий «Б». Первый раз. Он встал у дверей и стоял, потому что места у него ещё не было.

Рядом рыжий мальчишка сказал, как в цирке: «Алле гоп!» – и сунул в рот кусок мела. Все ребята глядели, что будет. А рыжий Гошка Сковородкин начал усиленно двигать челюстью, чтобы всем было видно, что он жуёт. Сначала он жевал и улыбался, а потом вдруг скривился так, будто раскусил кислую начинку. Один глаз у него стал круглым, как костяшка на классных счётах, а другой сощурился в щёлку. Ребята смеялись. Шурик понял, что это Гошка фокусы показывает. Сейчас он должен открыть рот и вынуть целый и даже сухой кусок мела.

– Эй, а ты что – наблюдатель? – К Шурику подскочил вёрткий чернявый мальчишка. Все забыли про фокус и глядели на Шурика.

– Почему? Я не знаю…

– Не знаешь? – Мальчишка задрал подбородок и подступил ещё ближе. – Какие газетчики нашлись! Придут, постоят тихонько, а потом напишут: «В 3-м «Б» подсказывают, в 3-м «Б» галстуки в чернила макают».

– Когда мы про вас писали, – сказала Шурику в лицо курносенькая Вера, – так прямо подписывались. А вы струсили – «Наблюдатель».

Чернявый оттолкнул Веру и опять наскочил на Шурика:

– Наблюдай, наблюдай. Видал, как Гошка фокусы показывает? Напиши теперь: «В 3-м «Б» мел едят тоннами…»

Тут Гошка поперхнулся. Он вспомнил, что фокус закончен, открыл рот и вместо целого куска мела выплюнул белую кашицу. Девчонки взвизгнули. Гошка высунул белый язык и не знал, что делать. Все смеялись.

– Я не наблюдатель, – сказал Шурик, когда фокусник убежал в умывальник. – Я новичок.

– А-а! – закричало сразу несколько голосов. – Так бы и сказал. Как тебя звать?

– Чурик. Шижов.

– Чурик? – мальчишка вытаращил глаза.

– Ой, – смутился Шурик. – Это я всегда… иногда… Шурик – вот что.

Он хотел сказать, что иногда, когда волнуется, он нечаянно перепутывает слова, тогда и может получиться не Шурик Чижов, а Чурик Шижов. Но он не успел этого сказать, потому что чернявый сам догадался:

– Чижов? Тогда почему ты вчера не пришёл? Ты был уже в списке.

– Вчера?..

– Да. Чижик-пыжик, где ты был… вчера?

Шурик едва вспомнил:

– Я в парикмахерскую ходил.

Кто-то фыркнул.

– Правильно. Я тоже, когда стригусь, в школу не хожу.

Ребята засмеялись.

– Ну хватит, Сенька, пусть он садится, а то скоро звонок.

– Конечно. Садись, садись.

– А… куда?

– Куда хочешь. – Сенька махнул рукой на все три ряда.

– Ну вот сюда можно?

– Можно. Только тут Капустин сидит.

– A-а. А сюда?

– Пожалуйста. Тут сижу я, Сеня Гиндин.

Шурик совсем растерялся. Весь класс смотрел на него.

– Садись, садись, – настаивал Сеня Гиндин.

– А как же ты?

– А я постою. Ты будешь сидеть, а я рядом стоять.

Всем было весело, только не Шурику, конечно.

– Учительница скажет: «Гиндин!» А мне и вставать не надо.

– Иди сюда, – потянула за рукав курносенькая Вера. – Я одна сижу. Петьку от меня отсадили, он ко мне подсматривал. Ты не подсматриваешь?

– Нет.

Зазвенел звонок. Шурик сидел на своём месте, в первом ряду, на третьей парте.

Глава 2

Нина Дмитриевна сразу заметила Шурика.

– Чижов? Хорошо. Почему ты вчера не был?

Ребята заёрзали. Шурик только и мог сказать про парикмахерскую, но теперь уже не сказал. Нина Дмитриевна спросила ещё, что Шурик проходил по арифметике в старой школе. Он ответил и сел. Начали решать задачу.

– А число писать римскими цифрами? – спросила девчонка.

– Нет, арабскими.

У Шурика дрогнуло перо. Вот тебе раз, тут арабскими пишут. Он отложил ручку и сидел, опустив голову. Хорошо было в старой школе. Все ребята знакомые, все знали, что он – Шурик Чижов, а никакой не наблюдатель, а главное, он там всё умел делать так же, как другие. Соседка Вера что-то писала в тетрадке и на промокашке. Шурик боялся глянуть, чтоб его не --">