Эна Трамп - Сказки Белого Ворона [1–10]

Язык застрял в пещере, он его не находил, чтобы пошевелить. — Не… зя, — с трудом проворочал.

Теперь он стремительно стягивался в точку. Взмахнул рукой. Хотел осведомиться непринужденно: «Чем ты заби­ваешь?»

— Не наркотик. — Накуртка внимательно смотрел на него. — Обычная крымчанка. Совсем отвык? Сходи воды попей. Ну тебя и разобрало.

Король послушался. Долго сидел над ванной. Потом умылся. Из стекла на него глянуло опухшее лицо с красными испуганными глазами. На измену переклинило. Специально вырубил… подсыпал смесей… Но он сам то же курил. — Чтобы что? Сесть за пульт и призвать слушателей к джихаду? …Он не справится. Не сумеет включиться. — Может, умеет? Кто его знает, что у Накуртки на уме. За перегородкой раздался звук спускаемой воды: Накуртка опять был в туалете.

Когда он вышел, король ждал его, полностью протрез­вевший.

— Мне нужно лечь. — Накуртка шагнул мимо.

— Здесь нельзя, — сказал король.

Накуртка остановился. — У тебя помещение свободно.

Король произвел отрицательное движение.

— Боишься? — Накуртка улыбнулся. — Я же не боюсь. Откуда я знаю, кто тебе деньги посылает. «Здесь Накуртка», — процитировал он.

— Да ты… — Король подавился словами.

— Это — тебе, — сказал он по слогам. — Сейчас… — он схватился за вешалку,  — …вот у меня… — нашел деньги, свернул и вложил Накуртке в нагрудный карман куртки. — Здесь больше. Как тебе… чтоб понятно… В категориях, к которым ты привык: не существует средств, чтобы запеленговать. Сигнал проходит десять приемников, десять раз, перекодируется. Принципиальная анонимность. Мы с тобой можем находиться в Антарктиде.

Накуртка не шевельнулся. — Откуда ты знаешь, — с ударением, — кто тебе их посылает?

— Я не знаю, — объяснил король. — В том смысл. Иногда думаю, — никого. Сам себе говорю. Но кто-то есть… есть! Из тех, кто был, когда я собирал стадионы? Или новые совсем? Дети тех; или совсем случайно… Не знаю! Нет интерактива! И знать не… — Накуртка сделал нетерпеливый жест.

— Это всё ясно. Я и говорю: кто там? Кто тобой рулит. Придерживает — до времени. Давай, слушай, потом всё это. Я лягу.

— Не ляжешь, — сказал король, теряя терпение. — Это моя нора. Зайди к медведю в берлогу. Всё моё. Мой микрофон. Моя схема, и мой конец — сколько осталось. Я пятна­дцать лет жил с тем, что ты про меня сказал. Спасибо, что пришел. Признал. Убирайся.

— Я про тебя сказал? — весело сказал Накуртка. — Знаешь, как оно бывает — кто-нибудь ляпнул… другой переврал… до меня дошло, и я сболтнул. Шутки, сплетни, смех — полетело обратно. Не помню, честное слово.

Король ударил. Накуртка полетел к стене, врезался в угол, скорчился, защищая живот. Король стоял над ним. Накуртка посмотрел снизу.

— Извиняться не буду, — предупредил король.

— Не извиняйся, — разрешил Накуртка. — Никто еще ни разу не извинился.

Поднялся, придерживаясь за стену. Король наблюдал за ним, морщась. — Не так ты болен, как хочешь показать. В окне висеть сил хватило.

— Сам не думал, что так понравится представляться, — согласился Накуртка. — …Дак у меня ж лекарство, — вспомнил он. — Пошли покурим.

Легким шагом он направился в студию. Король, подумав, за ним. — Тут сальдо важно соблюсти, — сообщил Накуртка с балкона.

Достав кисет, он забивал. — Если переборщить — буду блеять, как ты. Мало тоже плохо. Освоил новую технику: стреляю говном. Ты рисковал, вообще…

Звонок в дверь еле слышен был за гулом шоссе.

Взгляд Накуртки соскочил с короля, как с неодушевленного предмета. Сбросив то, что держал в руках, он нырнул за перила. Вцепился в трос, оказывается, все время тут болтавшийся, подтянулся.

Король рванул в прихожую.

Он никого не ждал. Не добежав два шага, застыл в оцепенении. Как это… Быть не может. А консьерж?

Бросился обратно.

Вывернул себе шею, стараясь разглядеть вверху — чуть не слетел, перегнувшись за перила, высматривая снизу.

Привет, креветочка — услышал он внутри головы или снаружи.

БЕЛОЕ

Неожиданно пошел снег; он шел в воду и таял; если бы дело было днем, он бы превратился в грязь; но дело было ночью; город вмиг побелел. Снег ложился слоем два сантиметра. Шаги по снегу оставляли за собой сразу намокающие темные пятна. Взамен таявшему под ногами — снег оставался на голове.

В переулках людей не было; была глубокая ночь, часа два, может --">