Сергей Анатольевич Иванов - Бурёнка, Ягодка, Красотка

Сергей Иванов Бурёнка, Ягодка, Красотка

УТРОМ

Рано. Вся деревня спит. Только солнышко одно проснулось да вот Егор Петрович. И тишина — такая, как в детстве, когда ни машин ещё не было, ни самолётов, ни тракторов. Егор Петрович подымается, выходит на крыльцо. Его дом крайний, дальше идёт покатый лужок и озеро, укрытое сверху редким туманом.

Низкое раскосое солнце поджигает росу — сегодня как-то особенно ярко и самоцветно. Или это лишь кажется Егор Петровичу? Потому что к каждому утру он приглядывается зорче, чем другие: не так уж много ему осталось повидать на свете утр…

Заслышав скрипучую дверь, из конуры вылезает Жучка, большая тёмно-серая собака. Виляет хвостом, потягивается и потом садится рядом, привалившись Егор Петровичу к ноге, как любят все собаки. Улыбаясь, смотрит снизу вверх на хозяина: мол, доброе утро, Егор Петрович! Ну как она, жизнь? А по мне, так очень даже ничего.

Егор Петрович тоже улыбается ей в ответ. Только улыбки его почти не видно за большою седой бородой.

Они старые знакомые. Жучке уже восемь лет — возраст для собаки почтенный. А уж умна, воспитанна! Можно сказать, из всех собак! Или просто Егор Петрович к ней очень привык и любит?

Он умывается. Жучка ждёт его на крыльце. Звон от рукомойника брызгами разлетается по всей деревне. Ну, теперь уж встают. А то и встали. Доярки-то обязательно встали.

И, подумав о доярках, Егор Петрович начинает делать всё поскорее, походче. А что ему надо? Позавтракать — чаю да хлеба: больше он с утра ничего не ест. Собаку накормить. С собой захватить — всё же они уходят до самого вечера. Ну вот и всё.

Егор Петрович идёт на ферму. На нём простая рубаха, серые штаны, на ногах сапоги, на голове линялая кепка — уж сколько солнышек в неё смотрелось, сколько дождиков стучалось!.. С плеча свисает длинный кнут, в начале толстый и тугой, как палка, а к концу всё тоньше и гибче. Почти невидимой извилистой змеёю ползёт он по мокрой от росы тропинке. За кнутом трусит Жучка. Она аккуратно ставит лапы на тропу, бежит ровно, чтобы не замочиться о высокую траву, что не кошенной ещё стоит слева и справа.

Тропинка эта — Егор Петровича как бы собственная. Другим ближе на ферму ходить улицей. А у него дом крайний, так он по лугу… В деревне говорят (если кому с того края на озеро надо): «А я Егоровой тропою…» И даже, наверное, когда Егор Петровича не будет, название это и тропа останутся — Егорова тропа.

Приходит он как раз вовремя. В больших широко раскрытых воротах фермы появляются коровы. Ступают они значительно, спокойно: Бурёнка, Ягодка, Красотка, Рябина, Лада… Первым шагает бык Булат — чёрный литой красавец. Шкура на нём лоснится и кажется чуть маловатой. Он едва поворачивает голову в сторону Егор Петровича: мол, узнаю. Егор Петрович усмехается про себя: и на том спасибо! А Жучка сидит сзади, из-за ноги старого пастуха поглядывает на быка.

Но вот все коровы вышли наружу. Егор Петрович взмахивает кнутом — с треском разрывается воздух. «Ну-у! Не балуй!» — это он так, для острастки. Доярки, стоя у ворот, улыбаются вслед Егор Петровичу. Жучка шныряет вдоль стада, не даёт коровам расходиться. Вдали по дороге пылит первый грузовик. Ну вот и начался день.

СТРАШНЫЙ СЛУЧАЙ

Солнце уже высоко. Уже глядит из-за леса, припекает Егор Петровичу спину и лысину. Но в воздухе ещё живёт, вздрагивая, ранняя прохлада. И старый пастух стоит, не уходит от солнышка, греется. --">