Валентина Никиткина - Лазоревая сказка

мама и поцеловала на ночь. — Спи!

Но разве будет спаться, если впервые в жизни сдал на отлично все экзамены?

Вот Глеб и не спал, а чтоб не скучно было, придумывал себе разные дела и интересные занятия.

Гаечке, которой тоже не спалось, потому что ее дети выросли и вдруг все куда-то разлетелись, он новую книжку пересказал. О Гулливере.

Гаечка хмыкала и не верила, что такое бывает.

— Странно, — удивился Глеб. — Ты про Дюймовочку верила, и Мюнхгаузен у тебя недоверия не вызвал...

— То сказки были, а сказки почти всегда правда. А это что? Сказка? Не сказка? — закапризничала она. — Непонятно... Ну, ладно уж, рассказывай дальше!..

Васко де Эльдорадо тоже от Глеба сполна получил много-много хороших слов.

Глеб ласково гладил его и приговаривал, какой Васко де Эльдорадо умный и добрый, какой он храбрый, и совершенно ясно, что его предки, саблезубые тигры, все свои лучшие качества ему передали...

В темноте комплименты гораздо правдивее звучат, чем ярким солнечным днем.

Васко де Эльдорадо спину выгибал, под руку подставлял, на всю комнату и даже на весь сад мурлыкал:

— Как мне жаль будет, Глеб, расставаться с тобой!

— Мне тоже, — вздыхал Глеб. — Но, даст Бог, на то лето увидимся! А , может, и на Рождество мы с папой сюда приедем!

— Оно конечно! Да ждать больно долго... Недаром говорят, что ждать и догонять самое трудное дело! — вздохнул кот и удалился мышей на завтрак ловить.

Перед Божьей Коровкой Глеб не лукавил и ласково попросил:

— Ты меня помни. Ладно? Вполне возможно, я Академию, как ты, закончу и даже Академиком стану.

— Надеюсь, — ответила довольная Божья Коровка и вместо “спокойной ночи” дружески пощекотала крылышком Глеба за ухом.

В комнате у мамы и папы часы негромко прокуковали два раза.

— Наверное, я становлюсь взрослым и, у меня начинается бессонница, — подумал Глеб.

Он сел на постели.

Потом осторожно, чтоб не потревожить Квотера, который у него на одеяле растянулся, поднялся. Сам, без всякой помощи!

Ноги были, правда, еще слабыми, но держали!

Он неслышно, опираясь на спинку кровати, подошел к открытому окну и уселся с ногами на широкий подоконник.

От полной Луны в саду было светло-светло, и каждое яблоко на ветке было серебряным, как Луна.

— Красиво! — сказал сам себе Глеб.

Он уселся поудобнее, крепко обхватив коленки руками, и решил подождать часа, когда в ночном небе появятся множество падающих звезд. Может, еще не все Персеиды пролетели?..

Что-то шевельнулось под окном, зашуршало.

Глеб посмотрел вниз.

Под окном неподвижно стояла огромная соседская собака и, подняв голову, пристально смотрела на него.

Глеб от неожиданности, конечно, очень испугался. Но он собрал все свое мужество в кулак, хотя у него холодные мурашки по спине бегали.

— Ты чего хочешь? — сердито спросил Глеб у пса.

Пес не ответил, конечно. Не все звери могут разговаривать. Он пристально смотрел на Глеба, глаз не отводил.

Если бы пес залаял, Глебу не так, кажется, страшно было бы.

Но пес злобно молчал и смотрел с угрозой.

Глебу стало еще страшнее, ему показалось, что у него даже волосы зашевелились на затылке от испуга.

И тут ему так стыдно стало!

— Я трус, да? — то ли подумал, то ли вслух сказал Глеб.

Неужели он, и вправду, трус?!

— Марш отсюда! Уходи! — сердясь на себя, приказал псу Глеб.

Ха! Ха! Пес не тронулся с места. Голова его была поднята, он словно изучал Глеба.

А, может быть, попробовать какой-нибудь контакт наладить, подумал Глеб, и спросил:

— Ты породистый пес или дворняга?

Пес громко дышал и ничего не отвечал.

А взгляд у него был такой ехидный, будто он издевался над Глебом: “Ага! Зубы мне заговариваешь!? Боишься, значит, меня! Ну-ну!..”

— Я не боюсь! — громко сказал Глеб. — Я никого не боюсь, а тебя и подавно!

Он произнес это, и, действительно, стал трусить гораздо меньше.

Пес, не отрываясь, смотрел на него.

— Хочешь, докажу? — спросил Глеб.

Пес только чуть заметно хвостом шевельнул и еле слышно рыкнул. Насмешливо, показалось, рыкнул.

— Ах, ты так?!.. — рассердился Глеб.

Не на пса рассердился, а на себя: потому что душа у него давно в пятки ушла и не хотела оттуда выходить. А трусов Глеб не любил и презирал. Каково же самому оказаться таким? Неужели он не способен на подвиг*

— Ладно, посмотрим, кто кого! — храбро сказал он и немножко сполз, а затем спрыгнул с высокого подоконника в сад.

И теперь --">