Валентина Никиткина - Ах, ты, мой милый! - сказал кузнец

хлебом, смотрел на него и улыбался.

— Ну, я пойду, — сказал Парамон.

— Куда ты, на ночь глядя? Ночуй, — заволновался старик.

— Спасибо. Неудобно злоупотреблять знакомством, — с достоинством ответил не птенец, а уже Парамон. И откуда только что взялось!

— Ладно, — помрачнел старик. Видно, не хотелось ему расставаться. — Заходи при случае. Может, надо чего будет.

И когда уже Парамон протискивался в приоткрытую дверь, крикнул вдогонку:

— Да не протягивай руку первому встречному: беды не оберешься!..

Парамон, не оборачиваясь, высоко поднял руку, помахал: "До свидания! До свидания!" — и вышел на крыльцо.

Колодец

Ночь была такая темная, что Парамону захотелось вернуться. Он даже постоял на крыльце в нерешительности. Но постепенно глаза его привыкли, и он увидел дорожку, увидел забор, увидел деревья.

Перед крыльцом стояла вишня, она цвела и словно светилась серебряным светом.

— Я — Парамон! — крикнул он вишне.

А потом он увидел звездное небо. А так как он видел его первый раз в жизни, то долго стоял, подняв голову, и смотрел — не мог насмотреться.

— Я — Парамон! — крикнул он звездам, спрыгнул с одной ступеньки, спрыгнул с другой ступеньки и побежал к калитке.

На деревенской улице было пусто и тихо. Спала баба Дуня, спала баба Кланя, и старик спать улегся. А больше тут никто и не жил.

Где-то далеко-далеко гудело и трещало, но это было так далеко, что не стоило обращать на это внимания.

И вдруг Парамон остановился. Он своим чутким ухом услышал, как шевелятся, пытаясь выбраться из земли, семена. Услышал и почувствовал, как им темно, как тяжело навалились на них влажные комья земли. Он совсем было решил броситься им на помощь, освободить и крикнуть: "За мной, ребята!" Но...

Но вдруг он увидел два зеленых огонька. Сердце у него похолодело от какой-то неведомой опасности, и в тот же миг Парамон отпрянул в сторону. Это его спасло. Пострадало только самое длинное и самое красивое перо хвоста.

Парамон мчался, не разбирая дороги, а за ним мягкими прыжками гнался какой-то зверь. Вот-вот настигнет, вот-вот напрыгнет!

Парамон с размаху ткнулся в какие-то бревна, больно ушибся, но жалеть себя совсем не было времени. Отчаяние прибавило ему силы, и он прыгнул вверх. Это был безумный шаг: он ведь и не надеялся перепрыгнуть эту стенку, сложенную из бревен.

Но она оказалась невысокой, он вспрыгнул на нее, качнулся, удерживая равновесие, а потом рванулся бежать — и начал падать. Вниз, вниз, в холод, в темноту.

Инстинктивно он расправил свое единственное крыло, распушил веером хвост. Падение замедлилось, теперь он почти планировал и лихорадочно пытался найти рукой какой-нибудь выступ в этих бесконечных, влажных и скользких стенах. Наконец ему удалось ухватиться за какой-то сучок, руку здорово рвануло, чуть не вывихнуло, но падение прекратилось.

Можно было перевести дух.

Итак, он висел в колодце. Внизу, очевидно, была вода, но в темноте ее не было видно.

Вверху светлел квадрат неба, и круглым черным пятном виднелась голова зверя, который гнался за ним. Эта круглая тень орала истошным голосом: "Мя-у-у!"

Конечно, злость разбирает, когда верная добыча ускользает из-под носа.

— Поори, поори, — холодно сказал Парамон. Он чувствовал себя в безопасности, а, кроме того, он был не из трусливых.

Зверь недовольно кричал свое противное "мя-у-у" и иногда шипел от злости. Парамону захотелось выскочить и сразиться с ним в смелом поединке. Но это было несбыточное желание, ведь он висел где-то в глубине колодца между небом и водой...

— Эй, как тебя зовут? — крикнул Парамон, когда зверь притих.

Зверь не ответил, хотя было ясно, что он не ушел: два зеленых огня напряженно нависли над Парамоном.

— Ну, погоди! Я тебе покажу! — крикнул вверх Парамон. — Еще встретимся!

Зверь не то заурчал, не то сказал "ха-ха-ха!" и исчез.

Над головой Парамона сияло звездное небо.

Висеть на одной руке становилось всё труднее и труднее, и Парамон подумал, что долго он так не выдержит. Упереться бы во что-нибудь ногами? Он искал точку опоры, но лапы только скользили по влажным, покрытым слизью бревнам. Наконец, после долгих трудов, он всё-таки зацепился за какую-то трещину и почувствовал облегчение.

Еще бы сбросить тянущее вниз колесо, было бы совсем прекрасно. Но тогда на берегу родного болота, он укрепил его на диво крепко...

Но, вспомнив о колесе, он вспомнил и о своих --">