Владимир Константинович Арро - Вот моя деревня

мало?

— В кузове? — кричит Агафон. — Ах, в кузове!.. Поди взгляни!

Полез я на колесо, слышу, чем-то сильно несёт, запах такой дурной, едкий…

— Чего это у тебя тут? — кричу Агафону. — Никак барда!..

— А ты думал, пуховые перины?

«Батюшки, — думаю, — что же делать? Барда — это ведь корм для свиней, отходы пивного завода, как в ней поедешь, в ней не только ехать, а противно рядом стоять».

Слез я на землю, смотрю на Агафона, а Куварин с матерью уже в кабине сидят.

Я говорю:

— Куварин, ты почему ж не сказал, зачем Агафон в город поехал?

Куварин из кабины как закричит:

— А почём я знал!

Я говорю:

— Эх ты, Куварин… Вот тебя бы макнуть в барду.

На ребят гляжу. У них у всех губы вниз поопускались, Федяра чуть не плачет.

— Агафо-он, — тянет, — Агафон, нас сегодня уже один раз бросали, не оставляй…

— Ну, садись, садись на капот! — Агафон сердится. — А места мало будет, так мне на шею полезай! Так, что ли?.. Охламоны какие. Вот скажу отцам, где вас черти носят.

Коля просит:

— Не говори, Агафон, мы пешком дойдём!..

— Натопаетесь ещё. А сейчас ждите. Тут в Антониху пойдёт фургон.

Отшумел дождик

Отшумел дождик, вроде его и не было. Ворчат тучи далеко над лесом.

Площадь чистая стала, потемнела, текут по ней мутные потоки. Куры вышли на охоту за дождевыми червями. С навеса в лужу капли со звоном падают: кап!.. кап!..

Чужие люди сидят на лавках, ждут фургона на Антониху.

Я всё спрашиваю:

— Когда он будет-то?.. Доколе его ждать?

— Не знаем, — отвечают, — сами ждём.

Коля говорит:

— Айда пешком, есть-то как охота.

— Не, — говорит Санька, — мы с Ванькой потерпим, нам не дойти…

И усаживаются на лавочку.

Какая-то тётка мешок развязывает и говорит:

— А ну-ка, у меня тут есть батон.

Стали мы жевать, смотрю, ребята мои сидят, как сироты, носами шмыгают, босые ноги под себя подбирают и смотрят непонятно куда. А тётка, которая батон нам дала, да и другие пассажиры так жалостливо на нас поглядывают. Этого, думаю, ещё не хватало!

— Санька! — говорю. — Утрись! Ванька, то же самое. А ну, седлай боевых коней, затягивай потуже подпруги, поскачем сейчас с вами вперёд, пока будет возможность, всё ближе к дому продвинемся.

— Не, — говорит Санька, — мне в кавалеристы играть неохота.

— И мне неохота, — говорит Ванька.

— А чем же тогда будем заниматься?

Федяра тогда говорит:

— Давайте запруду устраивать, вот время и пройдёт.

Набрали мы возле остановки камней, побросали их в самый большой поток, а дыры мокрым песком залепили, получилась плотина. Вода всё накапливается возле неё, накапливается, мы её и так и этак со всех сторон дамбами закрываем, ну, думаю, сейчас будет ГЭС. Вдруг обвалилась в один миг наша дамба, закрутилась мутная пена, хлынул весь поток прямым путём под ноги пассажирам.

— Авария! — кричу. — Дамбу прорвало!

Закричали тут пассажиры, с лавок попрыгали, расхватывают свои мешки и чемоданы, поджимают ноги.

— Ах вы, окаянные! — кричат. — Что хотят, то и делают, вот чёртова вольница, никуда от них не денешься!

— Везде найдут, проклятушшие!..

Тётка кричит:

— Они смирно сидели, это вон тот ушастенький их хулиганничать наущал!..

— Надрать ему уши!

Что ты будешь делать, кричат, пальцами на меня показывают, не понимают, что дамбу прорвало, а мне сразу с ними сидеть расхотелось, я говорю:

— Догонит фургон-то нас, пошли. Чем тут околачиваться, мы потихоньку к дому пойдём.

А дальше-то что случилось

А дальше-то что случилось, дальше вышло самое неожиданное! Только мы отошли от навеса, глядь — на площадь влетают два велосипедиста. «Батюшки, — думаю, — кто ж это такие? Да ведь это Тришка! Да ведь это Шурка Шаров!» А за ними еще трое катятся: Сизиков Николай и братья Орловы.

Мы как закричим:

— Наши!.. Да ведь это наши!

А Шурка как закричит:

— Вот они!..

Бросились мы к ним, а они с велосипедов попадали, еле на ногах держатся, мокрые все, грязью заляпанные.

— Это вы? — кричу, глазам своим не верю.

Они дышат тяжело, а улыбаются.

— Да мы это, мы…

Стали мы тут толкаться, по плечам друг друга ударять, а я-то кильковских чуть не обнимаю, наши ведь это, наши, ах ты, и они рады, стоит от нас на площади сплошной крик.

— А вы-то чего?

— А вы-то чего?!

— А дождь-то, а гроза какая!

— А плевать, зато встретились!

— Вот ка-ак!

— Ишь ты-ы!

--">