Василий Степанович Юксерн - Воды текут, берега остаются

учитель. — Но бояться тебе и твоему отцу нечего. Ты правильно сделал, что вступился за Кигока. На твоем месте каждый бы так сделал. На угрозы Каная Извая и даже самого Ороспая не обращайте внимания. Как говорится, собака лает, ветер носит. Карт и его помощники пользуются темнотой народа и крутят деревней как хотят. Но это только до поры до времени.

— Вениамин Федорович, они и на вас злятся.

— Злятся, говоришь?

— Очень.

— Конечно, они должны злиться, — задумчиво проговорил учитель. — Они хотят держать вас в темноте и невежестве, а я тяну вас к свету, к знанию. Им не нравится, что вы начинаете понимать, как в действительности устроен мир.

— Марийские карты не любят вас потому, что вы русский, — неожиданно вставил Коля Устюгов.

— Вот ты, Коля, русский, Васли с Эчуком — марийцы, разве вы живете во вражде? — спросил учитель.

— Что вы, Вениамин Федорович! — в один голос воскликнули мальчики.

— Вот видите, значит, дело вовсе не в том, что карты — марийцы, а я — русский, а в том, что я — учитель. Картам все равно — русский, мариец или татарин; им тот враг, кто открывает народу глаза на их темные дела, объясняет вред, который они причиняют людям.

Глава III СПЛЕТНЯ ПРО БЕЛУЮ КОШКУ

Вера в двух богов — в марийского и христианского — уже не раз доставляла Йывану Петыру неприятности. Однажды карт Ороспай при всем народе выгнал его с мольбища, попрекая тем, что он только что был в русской церкви и молился русскому богу. Но что поделаешь? В Турекской стороне такое двоеверие обычное дело. Марийскую языческую веру марийцы почитают, потому что это вера их дедов и прадедов, а в церковь ходят, потому что вдруг христианский бог сильнее марийского.

После разговора с Канаем Изваем Иыван Петыр пребывал в постоянной тревоге: он все время думал про угрозу Извая, и ему казалось, что карт Ороспай что-то замышляет против него, но не мог догадаться, что именно.

Когда Васли передал отцу свой разговор с учителем, то Йыван Петыр решил сам сходить к Вениамину Федоровичу, чтобы своими ушами услышать, что карт и его приятели ничего не могут ему сделать.

И вот когда Йыван Петыр возвращался от учителя успокоенный, он повстречал на улице церковного сторожа Ондропа.

— Куда ходил, дядя Петыр? — спросил церковный сторож.

— К учителю, — ответил Йыван Петыр.

Слово за слово завязался разговор.

— Я в молитвенную рощу не хожу, батюшка не велит, — сказал Ондроп. — Но и до нас дошел слух, что вроде бы опоганили священную рощу. Это правда?

— Правда.

Йыван Петыр пошел было дальше, но Ондроп его остановил:

— Говорят, что рощу-то осквернил русский учитель. Мне что-то не верится. А ты как думаешь, дядя Петыр?

Во взгляде церковного сторожа Йыван Петыр уловил хитрую усмешку.

— Кто говорит?

— Народ говорит, дядя Петыр.

— От тебя первого слышу. Только не может этого быть, не верю.

— Я тоже сначала не поверил. А потом припомнил: ведь как раз позавчера вечером я видел кошку Ороспая на крыльце учителева дома. Я тогда еще подумал: «Почему это сторож дома деда Ороспая вздумал охранять дом учителя? Вот увидит это Ороспай, не миновать кошке хворостины». А вчера, слышу, люди говорят: «Ороспаеву кошку в священной роще кто-то удавил».

Йыван Петыр выслушал церковного сторожа, помолчал, подумал, потом сказал:

— Мало ли в селе белых кошек.

— Нет, нет! Уж Белянку-то деда Ороспая я знаю, ее из тысячи кошек отличишь: шерсть длинная, мягкая, пышная, сама круглая, как бочка, уши маленькие. Такой на всем свете второй нет.

Йыван Петыр не нашелся что возразить.

Вернувшись домой, Петыр занялся своими делами, но из ума не шел разговор с Ондропом. «Неужели учитель виноват? — раздумывал он. — Темное это дело…»

Видно, не одному Петыру рассказал Ондроп про белую кошку карта, сидевшую вечером на крыльце учителя, потому что разговоры об этом пошли по всему селу.

В одном доме ругали учителя, в другом защищали.

Карт Ороспай был доволен.

— А ты, братец Извай, оказывается, прав: оправдались твои догадки про русского учителя, — радостно говорил он. — Очень, очень хорошо! Ондроп, хотя продался попам, не совсем забыл свой народ, не скрыл правды. Ты, братец, поговори с ним, может, он еще что расскажет полезное для нас. Ну, теперь у этого чужака учителя ноги опутаны, остается повалить его.

— Как же его повалишь?

— Подумать надо, подумать.

— Надо, дядя Ороспай.

--">