Энн Файн - Нотсо Хотсо.

Ниоткуда», прежде, чем он пригласит меня немного подурачиться с ними.

Но сегодня всё не так. Он проявляет интерес к моей персоне, ну, почти проявляет.

— Что с тобой случилось?

Подключается Толстун.

— Ага. Выглядишь ты странно. Как обшарпанный коврик с ножками.

(Тоже самое сказала та противная кошка. Теперьжея обращаю внимание на эти слова.)

— Что ты имеешь в виду?

Но объясняет уже Белла:

— У тебя выпадают огромные куски шерсти на спине.

Толстун соглашается:

— Выглядишь ты ужасно.

Верный Крепыш не упускает случая поюморить:

— Ты доказывал нам, что ты помесь овчарки и ретривера, — насмешничает он. — Ты никогда не признавался, что ты стопроцентный линь. Линёк!

Теперь я начинаю волноваться — выворачиваюсь назад, пробуя разглядеть те участки себя, что я расцарапывал.

— Ведь не может же быть всё так безнадёжно плохо!

— Ага, мечтать не вредно!

— Не с твоим везением!

— Похоже, в твои таинственные отбивные кто-то что-то подмешал.

И тут появляется запыхавшийся Старина Найджел, целые десять минут, хрипя и пошатываясь, он добирался до нас по парку со скоростью зимы, меняющейся на весну.

— Ой-ёй! — дрожащим голосом выдохнул он. Он уставился на меня слезящимися глазами. — Ты выглядишь даже хуже, чем я себя чувствую. Я полагаю, ты не протянешь дольше меня.

Поговорим о панике. Я развернулся и чухнул домой так, что не чувствовал под лапами земли.

3. Зеркало, Зеркало на Стене

Так, теперь я намерен основательно изучить свои бока и спину. Конечно, с тех пор как началось отслаивание кожи, Моя Домовитая Леди не впускала меня в свою миленькую, всю в розовых рюшечках-оборочках спальню с зеркалом от пола до потолка. Но именно туда я медленно продвигаюсь ползком, когда она не смотрит. (Приходится осторожничать. В прошлый раз, когда она поймала меня, слоняющегося возле двери, она пригрозила: «Попробуй только зайти сюда, пока с тебя сыпется на ковры эта дрянь, Энтони, и я зажарю тебя на шампуре!» И я поверил ей.)

Хотя, «крался» — было более точным словом. Я благополучно пробрался под кровать. Затем вылез из-под неё с другой стороны, туда, где было зеркало.

О, ужас! О, ужас! Представьте только холёного и блестящего меня, вертящего задом, чтобы рассмотреть то, что когда-то было безупречной шкурой, и обнаружить…

Чесотку!

Местами мой зад был совсем ободранным. Если бы я был ковриком, то Вы бы выбросили меня не задумываясь. Я был потрясён. Я пью рыбий жир. Я достаточно времени провожу на свежем воздухе. Я делаю физические упражнения. (Фактически, из всех окрестных собак, вероятно, я единственный, кто следит за своим здоровьем и не имеет вредных привычек.)

Это было несправедливо. Я выглядел ужасно. И если бы я был не там, где мне меньше всего было позволено быть, я бы задрал голову и завыл.

А так как я был именно в самом запретном месте, то я только захныкал.

И как раз в этот момент вошла она. Я не стал ждать неминуемого разноса. (Что-то вроде «Энтони! Разве я непредупреждала тебя, что если ты только войдёшь сюда… бла-бла-ди-бла…»). Поджав хвост между лап, я стал пробираться к двери. Видит бог, я не раб гламурности. Наш мир — это мир дворняжки, и помесь, такая как я, слишком хорошо знает, что суждения по внешности могут слишком легко привести к…

Подождите минутку! Что это было?

Мисс Только-Покажись-В-Моей-Комнате-И-Я-Зажарю-Тебя-На-Шампуре бросилась на колени около меня. Её руки обнимали меня за шею, и в её глазах стояли настоящие слёзы.

— О, Энтони! Бедолажка! Ты страдаешь, да? Ты на самом деле плачешь. О, дорогуша.

И вдруг она уже говорит по телефону.

— Нет! — говорит она помощнику ветеринара. — Четверг неподходит. Бедное создание в агонии. Меня не волнует, сколько людей ожидает у Вас в приёмной. Это — срочно, и я везу его немедленно.

Следующее, что я помню, --">