Журнал «Горизонты Техники» (ГТД) - Горизонты техники для детей, 1971 №1

запуском шаров занялись учёные. Они хотели найти наиболее пригодную форму воздушных аппаратов, выбрать соответствующий материал для постройки и газ для наполнения.

Как раз профессор Снядецкий больше всех ходатайствовал о постройке и запуске шаров. Он даже высказал мысль о том, что в будущем такие шары будут применяться для метеорологических исследований.

Енджей внимательно слушает и, глубоко вздохнув, неуверенно произносит:

— Ян такой добрый, он, наверное, не осудит меня, если я ему скажу, что хочу изучать медицину и химию.

* * *

И вот среди нас уже два профессора Снядецких, один лучше другого — с издёвкой иронизировал ксёндз, задушенный друг ректора Вильнюсской Академии. Как только один из них выдвинет на учёном совете какой-либо тезис, второй безоговорочно его принимает и помогает провести в жизнь.

— Только не очерняй Яна! Ему одному доверю мою астрономическую обсерваторию! — обрушился ректор ксёндз — Почобут.

— Ну, Ян… А вообще-то возмутительно, что и нашей Академии всё больше светских преподавателей.

— К сожалению, среди светских преобладают немцы. Неизвестно, что хуже, — вздохнул ксёндз Почобут.

— Прошу не наговаривать и на Енджея, дорогой ксёндз. Образованием и квалифицированностью он превосходит всех немцев, да и наших, пожалуй, тоже. Енджей Снядецкий окончил Краковскую Академию, позднее изучал медицину, химию, фармацию в Вене, Париже и Эдинбурге. Ему присудили две учёные степени в университете в Павии. А он продолжал своё образование. Ксёндз, вспомните мои слова, Енджей Снядецкий будет великим учёным.

И он пламенный патриот Польши. Не удивляюсь, что англичане уговаривали его остаться в Англии и обещали ответственную должность. Но он предпочёл вернуться на родину.

— Ему не было тридцати лет, когда он стал преподавать химию в Вильнюсской Академии, — не сдавался ксёндз. — Он вводит новые методы обучения. Раньше студенты знали, что нужно выучить наизусть всё написанное в книгах. А Енджей Снядецкий делает опыты, воду раскладывает на гидроген и оксиген, показывает, в чём заключается горение. Не мудрено, что на его лекции валом валят студенты даже с других факультетов, невольно вздохнул собеседник, вспомнив почти пустую аудиторию на своих лекциях.

— А студенты так любят его, что пошли бы за ним в огонь и воду! Профессор пишет для них учебник — «Элементарная химия» — на польском языке! — закончил своё обвинение ксёндз. — Такого учебника ещё на свете не было. Кто это видел, по-польски!

— Он и лекции читает по-польски, — сердито ответил ректор Почобут. Только за это я и обвиняю его. Не прав тот, кто стремится сделать науку общедоступной. Наука не для всех. Языком школы и науки должен быть латинский язык, через это «сито» проходят лишь наиболее способные.

— Так оно и есть, — убеждённо подтвердил друг. — Разумеется, наука не для всех. Если бы все за книги сели, кто бы нам шил сапоги и пас скот?

— Я должен поговорить с Енджеем Снядецким, — заключил ректор. — Я отругаю юнца. Некоторые думали, что ему не хватит слов, чтобы преподавать химию по-польски. Того и гляди! Он новые слова придумывает: уж не говорит оксиген, только кислород, не сульфаты, а сернокислые соли. Кто так говорит? Лишь Снядецкий и его ученики. Ох, задам я ему головомойку.

* * *

Почти вся Европа была у ног Наполеона Бонапарта. Император Франции завоевал Пруссию. Австрию, создал Варшавское герцогство. Поляки ждали теперь, начнёт ли французский завоеватель войну с Россией или испугается восточного колосса.

Профессор Енджей Снядецкий был далёк от политики, у него просто не было времени заниматься ею.

Он был поглощён научными проблемами. Всеми радостями и неудачами он делился со старшим братом, который в то время был ректором Вильнюсской Академии.

— Помнишь, мне прислали с Урала образец платиновой руды. Я проводил с ней разные эксперименты, в результате которых встретил неизвестный ранее химический элемент. Я назвал его вестиум или вест по-польски в честь новой малой планеты Весты, открытой в прошлом, 1807 году --">