Елена Александровна Малова - Шурка

блины на свете пекутся только в печи! Из молока и ржаной муки, сковороду смазать свиным салом и тонюсеньким слоем выливать на сковороду тесто и обязательно перевернуть. Шурка и Маруся нередко помогали матушке в их выпекании. После того, как вся семья наедалась, вот тогда вырастала высокая горка блинов. Закрывая печную задвижку, усталая Авдотья стянула с головы косынку: – Ладно, папаня… засолим.

– Слухай. Не пужайся, кадушки завсегда тёмные, – шамкал беззубым ртом дед Яков, грузно опустившись на сундук: – из дуба строгал, ашо долго послужат верой и правдой…

И служили. В кадках солили огурцы, помидоры, грибы; с первым морозцем квасили капусту с яблоками. Со временем они потемнели, пропахли укропом и ещё чем-то вкусным.

«Кто матери поможет?! – вздохнул Шурка. – Конечно, не Маруся с Татьянкой. Малые девчонки». Ещё спали горластые петухи. Шурка накинул тоненькую куртёшку, влез в калоши и, позёвывая, поплёлся в огород. Лёгкая дымка медленно плыла над дремлющей Семёновкой. Среди грядок маячил родной цветастый платочек. Мать рвала длинные перья зелёного лука, ажурные веточки укропа. Завидев его, помахала: – Сынок! Для засола нужны пряменькие огурчики…

Ох, не просто собирать огурцы. Длинные плети стелились по земле, пузатые огурчики прятались под широкими листьями. Шурка расцарапал руки, пришлось нацепить дедовы рукавицы. Мать перенесла в предбанник три ведра колючих огурцов с жёлтыми звёздочками на кончиках.

В траве кто-то тихонько фыркнул. Шурка оглянулся, на тропинку выскочил ёжик. Слегка прикоснулся кончиками пальцев к мягким иголкам. Ёжик тотчас свернулся в клубочек и вдруг замер. «Напужался… один, без мамки» – подумал Шурка, ёжась от утреннего холода, побежал в баню.

В бане мыли огурцы, срезали края, потом спустили в погреб. Там Авдотья и солила: – Ох, запамятовала яблоки… в сенях.

Шурка принёс кастрюлю антоновки: – Вот, доржи… а хрен положила?

– Ох! Забыла…. сынок. И хрен, и смородные листья, – мать выложила слоями огурцы, крупную соль, соломенно-жёлтые яблоки. – Шурка! На посудной лавке! Принесь!

– Знатные огурчики будут, – на крыльце кряхтел дед, поглаживая седую бородку. Гремя вёдрами, направился к колодцу. – Секрет хрустящих огурцов в ледяной водице. Вкуснотище!

На верёвке спустил колодезную воду в погреб. Этой водой Авдотья заливала огурцы. И накрыла гнётом, а сверху положила камень.

Солёные огурцы с антоновкой любил отец. Бывало, что хрустел на всю избу; к нему присоединялись сестрёнки, но тут, же сплёвывали откусанные яблочки. Морщились и тянулись к чугунку за дымящейся картошечкой. Шмыгая курносыми носиками, чистили коричневую кожуру.

В августе солили помидоры. Тёмно-красные, что ягоды в поле. Помогали сестрёнки, по одной помидорине и аккуратно клали в ведро, чтобы не помять. Вымыв, укладывали в кадку, засыпали крупной солью и заливали тёплой водой. Вскоре поспели арбузы на бахче. Сначала объелись сахарными арбузами; позже засолили те, что поменьше и с розовой мякотью.

Когда варили варенье, тонкий аромат ягод разливался по избе и двору. Вкуснющая пенка поедалась тут же. Маруся с Татьянкой шушукались у печи, с огромными деревянными ложками в руках. Улыбаясь, мать покачала головой: – Помощницы вы мои! Чтобы я без вас делала?!

Сестрёнки макали горбушку в воздушную пенку, причмокивали и облизывали пальчики. Переглянулись. Послышался глухой стук деревянных ложек о железную тарелку и топот босых ножек. Татьянка дёрнула брата за рукав: «Сулик, кусай с нами». Дед Яков лукаво подмигнул внуку. Шурка понимал, что все девчонки любят сладкое, пусть лопают.

«Не-а, не хочу. Ешьте» – глотая слюнки, прошептал мальчик. Распахнул дверь избы, схватив мяч и обув кеды, побежал на школьный двор. Его уже ждали Гришка, Мишка и Сёмка.

Шурка пошёл в первый класс

Завтра первое сентября. Год тянулся долго, столько всего приключилось. Вспомнился снежный бой с зареченскими ребятами, огромный Полкан, танцующая красавица Ляля. Надеялся, что с моря она приедет в Семёновку. Но не приехала. Зато в жестяной коробочке хранился клочок бумажки с её адресом. Вот научится писать, обязательно с почтальоном отправит ей письмо.

Вечером стригли непослушные волосы. В этот раз сахар не дали, да Шурка и просил. Затем отправили в баню. Недовольно фыркая, натирался намыленной мочалкой. Мать стирала в предбаннике, время от времени приговаривая: – «Хорошенько мойся…сынок. Уши не забудь, руки подоржи в --">