Ирина Леонидовна Бабич , Макка Султан-Гиреевна Албогачиева , Абдурахим Ахмедович Плиев - Этнополитические аспекты правовой культуры народов Северного Кавказа: исторические корни и современность

назывался по-разному: медиаторский,
посреднический или третейский. Основой медиаторского судопроизводства являлись нормы адата. Между тем этот процесс
имел своеобразие и некоторые различия у разных народов
Северного Кавказа. Нам хотелось проанализировать методы
урегулирования конфликтов у чеченцев и ингушей в двух областях жизни: при кровной мести и похищении девушек
и женщин, проводя одновременно сравнительный анализ медиаторских приемов у других северокавказских народов,
например, осетин, адыгов и т. д. Такой подход позволит обнаружить некоторые общие тенденции в правовой истории горцев Северного Кавказа.
Источники. Предлагаемое исследование выполнено
на основе историко-этнографического метода, который
позволил авторам собрать и проанализировать полевой
10

этнографический материал о правовой культуре народов
Северного
Кавказа
в исторической
ретроспективе
(с 1870-х по 2010-е гг.). В качестве дополнительного материала привлечены архивные материалы, извлеченные из ряда
архивов Северного Кавказа, датируемые 1870–1960 гг. (Центрального архива Кабардино-Балкарской Республики, Государственного архива Краснодарского края, Центрального
государственного архива Республики Северная Осетия-Алания, архивов Верховного Суда Чечено-Ингушской АССР
и Верховного Суда Кабардино-Балкарской Республики).

ГЛАВА I. Правовая культура народов
Северного Кавказа (ХIХ — начало ХХ вв.)
1.1. Из истории правовой культуры ингушей
Присоединение народов Северного Кавказа к империи
в ХIХ в. со сложными социальными отношениями традиционного общества вынуждало российскую власть искать приемлемые формы государственно-правового регулирования
местным обществом. Законодатели понимали, что правовая
множественность является результатом длительного цивилизационного развития этносов, населяющих огромную державу, где большинство народов находилось на различных
уровнях социального, экономического, культурного, политического развития и в целом исторического развития. Управление огромными территориями империи со всей их пестротой
вековых традиций и обычного права было бы невозможным
без отступления от правового монизма. Это подводило к идее
сосуществования двух или нескольких правопорядков,
прежде всего из прагматических соображений [Ковлер 2002].
Вначале XIX в. это выразилось в становлении феномена
правового плюрализма — государственной легитимации традиционных правовых практик (адата и шариата), их использования в регулировании отношений в национальной среде
параллельно с правом России, менявшимся в условиях трансформации ее государственных институтов [Мисроков 2002: 3].
На протяжении всего периода функционирования
полиюридизма, эта система постоянно изменялась, дополнялась и в таком виде просуществовала до 1917 г. В последующие
12

годы изменения происходили в соответствии с судебно-правовыми практиками Советского государства, в которых в той
или иной степени уделялось внимание сохранявшимся в пережиточной форме таким явлениям, как кровная месть, многоженство, умыкание девушек, солидарность членов родового
союза и т. д. Последние до сих пор еще не изжиты в ингушском обществе в полной мере, несмотря на негативное отношение к ним значительной части граждан современного
общества. По этой причине для более полного освещения указанных явлений и процессов, в своей работе мы попытались
соотнести результаты собственных полевых исследований
с материалами письменных источников, где с той или иной
степенью полноты раскрыты причины продолжительного
бытования в ингушском обществе указанных явлений.
Правовые основы традиционной социальной жизни ингушей.
С глубокой древности жизнь ингушей регулировалась обычным правом, который объединял законодательную и судебную власть, а также подразумевал соблюдение традиций
и обычаев. Заметная роль в этом отводилась старейшинам родов, которые пользовались большим уважением. Общественные дела решали голосованием на общих собраниях.
В начале XIX в. Юлиус фон Клапрот писал, что ингуши
«имеют старших в роду без власти, которые могут управлять
только красноречием и доверием. Законы и покорность
им чужды, и все у них решается по древним обычаям»
[Клапрот 1814: 74]. И. Бларамберг тогда же заметил, что «старейшины, наиболее прославившиеся своей удачливостью
(богатством) или --">