Игорь Николаевич Сухих - А.П.Чехов: Pro et contra

после­дним в «Русск<ом> бог<атстве>» (1904 г.)²⁵. Авторы воспомина­ний отмечают у него в эти годы общительность и даже жизнерадо­стный задор. Но, по мере превращения «Антоши Чехонте» в автора «матовых» образов, юношеская «сдержанность» и «нейтральность» опять вступает в свои права, и уже надолго — до конца.

[96] Характерен для Чехова тон, в котором он трактует эту тяжелую историческую драму: это та же «сдержанность», которую он про­являет в письме, приводимом г-ном Буниным, где трактуется не историческая драма, а личное и притом радостное событие: «Ми­лый Иван Алексеевич, стало быть, позвольте на Страстной ждать Вас. Приезжайте, сделайте такую милость! Жениться я раздумал, не желаю, но все же, если Вам покажется скучно, то я, так и быть уж, пожалуй, женюсь»³¹.

[97] Мне незачем оговариваться, что в чеховском «Сахалине» попада­ются и другие, истинно чеховские по красоте и силе, места: то ярко и сжато изображен весь ужас небрежности к человеку, до ко­торой доходит администрация, то автор затоскует, перенесшись мыслью, по ассоциации, из поселка ссыльно-каторжных в свобод­ную русскую деревню в праздничный день, с ее хороводами и пес­нями, то обдаст вас тоскою, двумя штрихами нарисовав виднею­щийся вдали «свободный» берег Татарского пролива. И уж, конечно, лучше всего места юмористические. Приведу следующий перл из описания вымирающего племени Айно:

«В настоящее время Айно, обыкновенно без шапки, босой и в портках, подсученных выше колен, встречаясь с вами по дороге, делает вам реверанс и при этом заглядывает ласково, но грустно и болезненно, как неудачник, и как будто хочет извиниться, что бо­рода у него выросла большая, а он все еще не сделал себе карье­ры».

Интересны его мимолетные, но тонкие и, пожалуй, пророческие замечания об японцах. Он отмечает их изысканную деликатность и культурность:

«Вне дома они ходят в европейском платье, говорят по-русски очень хорошо; бывая в консульстве, я очень часто заставал их за русскими и французскими книжками; книг у них полон шкаф. Люди они европейски образованные, изысканно-вежливые, дели­катные и радушные. Для здешних чиновников японское консуль­ство — хороший, теплый угол, где можно забыться от тюрьмы, от каторги и служебных дрязг, и, стало быть, отдохнуть.»

И опять забавный и меткий юмористический штрих:

«Японская вежливость не лицемерна и потому симпатична, и как бы много ее ни было перепущено, она не вредит, по послови­це — "масло каши не портит". Один токарь-японец в Нагасаки, у которого наши моряки-офицеры покупали разные безделушки, из вежливости всегда хвалил все русское. Увидит у офицера брелок или кошелек и ну восхищаться: "Какая замечательная вещь! Ка­кая изящная вещь!" Один из офицеров как-то привез из Сахалина деревянный портсигар, грубой топорной работы. "Ну, теперь, — думает, — подведу я токаря. Увидим, что он теперь скажет". Но когда японцу показали портсигар, то он не потерялся. Он потряс им в воздухе и сказал с восторгом: "Какая прочная вещь!"».

[98] Благодаря закрытию журнала «Мир Божий» в 1906 г., где эта гла­ва была напечатана.

[99] См.: сборник «Общественное движение в России в начале XX в.», статья «Наша художественная литература предреволюционной эпохи» ⁴⁹.

[100] Этот девиз-резюме вложен в уста Анисиму в очерке «В овраге».

[101]

Как это странно!

Лопахина бранят, Лопахиным возмущаются, Лопахина пре­зирают. Ведь Лопахин — это сила, и сила хорошая: разумная, планомерная, целесообразная. Сила, знающая, чего она хо­чет, куда идет, сила созидательная и радостная.

Ведь именно о ней, именно о такой разумной, созидатель­ной силе мечтают три сестры, мечтает Вершинин, дядя Ваня, Астров, Иванов, мечтает Саша в «Невесте», именно от такого труда ждут они так трогательно «громадных, великолепных садов, фонтанов необыкновенных, замечательных людей» —

[102] Природа-мать (лат.).

[103] Первый среди равных (лат.).

[104] Мы не знаем (лат.).

[105] Кстати, связь между русским романтизмом и Тургеневым совер­шенно еще не выяснена. Между тем творчество Тургенева приобре­тает совсем особый смысл, если раскрыть в нем столь ярко обозна­ченные черты романтического эпигонства.

[106] Бело-черных (фр.). — Ред.

[107] Розанов В. В. Наш «Антоша Чехонте» (см. в наст. сб.). В дальней­шем цитаты из статей,

--">