Игорь Николаевич Сухих - А.П.Чехов: Pro et contra

века (Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Тургенев, Салтыков- Щедрин) критические и эстетические опыты составляют уве­систый том или даже тома. Лишь Лермонтов, кажется, просто не успел написать свой критический том. Чехов, перепробо­вавший, по его словам, все жанры, «кроме стихов и доносов», последовательно отвергал все провокации в таком роде. «Мне уже писал К. Д. Бальмонт насчет статьи о Пушкине, и я отве­тил ему, что вообще я никогда не писал и не пишу статей», — отвечал он на настойчивое предложение написать что-то к пуш­кинскому юбилею (В. Н. Аргутинскому-Долгорукову, 20 мая 1899 г.; П 8, 183). Несколько театральных рецензий, которы­ми он согрешил в юности — не в счет.

Однако на самом деле он был тонким и проницательным критиком без критики, предпочитавшим излагать свои идеи, оценки и наблюдения в частном порядке, в письмах и разгово­рах (потом записанных мемуаристами). Том «Чехов о литера­туре» все-таки существует, и он вполне сопоставим с соответ­ствующими критическими томами Пушкина или Тургенева.

Чехов — вполне в духе классической традиции — понимал, что творчество без диалога, литература без «провиденциально­го собеседника» (Мандельштам) — невозможны. «Пишу это тебе как читатель, имеющий определенный вкус. Пишу пото­му также, чтобы ты, пиша, не чувствовал себя одиноким. Оди­ночество в творчестве - тяжелая штука. Лучше плохая крити­ка, чем ничего. Не так ли?» (Ал. П. Чехову, 10 мая 1886 г.; П 1, 242).

Обида непонимания (так ему казалось) не заслоняла для Чехова объективной закономерности. «.Как ни думайте, луч­шей полиции не изобретете для литературы, как критика и собственная совесть авторов. Ведь с сотворения мира изобрета­ют, но лучшего ничего не изобрели.» (М.В.Киселевой, 14 января 1887 г.; П 2, 12).

Степь в его повести тоскливо и безнадежно призывает пев­ца, иначе ее богатство и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные.

Певец жаждет понимания и отклика: только это позволяет ему преодолевать одиночество за письменным столом и отве­чать на постоянный вопрос «зачем?».

Критик-астроном смотрит на звезды и спасает от забвения жизни и произведения искусства.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О МЕТОДЕ

Чехов, впрочем, говорил о задачах критики не только мета­форически. Рядом, в соседних письмах у него возникают раз­мышления о методе, достаточно четкие формулировки задач и принципов искомой критики.

В подробной «рецензии» на рецензию Мережковского он противопоставляет ссылкам молодого критика на науку и за­коны природы и апелляциям Боборыкина к физиологии твор­чества свою программу настоящего исследования. «Для тех, кого томит научный метод, кому Бог дал редкий талант науч­но мыслить, по моему мнению, есть единственный выход — философия творчества. Можно собрать в кучу все лучшее, со­зданное художниками во все века, и, пользуясь научным мето­дом, уловить то общее, что делает их похожими друг на друга и что обусловливает их ценность. Это общее и будет законом. У произведений, которые зовутся бессмертными, общего очень много; если из каждого из них выкинуть это общее, то про­изведение утеряет свою цену и прелесть. Значит, это общее необходимо и составляет conditio sine qua non (непременное ус­ловие. — И. С.) всякого произведения, претендующего на бес­смертие» (А. С. Суворину, 3 ноября 1888 г.; П 3, 54).

Упомянутое письмо П. Н. Островского по поводу «Степи» рассматривается как порождающая модель настоящей крити­ческой статьи. «1) оно, если смотреть на него как на критичес­кую статейку, написано с чувством, с толком. С расстановкой, как хороший дельный рапорт; в нем я не нашел ни одного жалкого слова, чем оно резко отличается от обычных крити­ческих фельетонов, всегда поросших предисловиями и жалки­ми словами, как заброшенный пруд водорослями; 2) оно до крайности понятно; сразу видно, чего хочет человек; 3) оно свободно от мудрствований об атавизме, паки бытии и проч., просто и холодно трактует об элементарных вещах. Как хоро­ший учебник, старается быть точным и т. д., и т. д. — всего не сочтешь.» (А. Н. Плещееву, 6 марта 1888 г.; П 2, 210).

Движение шло и в обратном направлении. В некоторых ста­тьях (правда, тех, которые Чехов прочитать уже не смог) кри­тики сопровождали свои суждения развернутыми методологи­ческими фрагментами, попытками построения критической типологии.

Неведомский выделяет два основных типа критики:

--">