Борис Ефимович Гройс - Массовая культура утопии

class="book">С тех пор отождествление авангарда с чисто критическим отношением к господствующей мас­совой культуре, к политической власти и рынку так глубоко укоренилось в сознании западного обще­ства, что стало казаться чем-то само собой разумеющимся. Но при ближайшем рассмотрении нетрудно убедиться, что классический авангард испытывал нескрываемое восхищение перед технологиями со­временного массового изготовления и дистрибуции художественной продукции — и от их имени подвер­гал жесткой критике традиционную высокую культуру с ее элитарными претензиями. Одно лишь не нравилось ему в коммерческой массовой культуре — потакание актуальному вкусу широкой публики. Однако элитарный, буржуазный, т. н. «хороший» вкус был для авангарда столь же неприемлем. Худож­ник-авангардист не хотел обслуживать актуальный, реально существующий вкус публики — как массо­вой, так и элитарной. Революция авангарда была направлена в первую очередь против диктатуры со­временных ему зрителя, потребителя, публики. Авангард стремился создать новую публику, новое че­ловечество, разделяющее вкус художника и способное увидеть мир его глазами. Авангард хотел изме­нить не искусство, а человека. Его конечной целью было не создание новой картины для старой пуб­лики, которая будет смотреть на эту картину старыми глазами, а формирование новой публики с новым взглядом на мир.

Такого радикального изменения жизни и человека требовали все радикальные авангардные дви­жения, включая итальянский футуризм, русский супрематизм и конструктивизм, голландскую группу «Де Стейл», немецкий Баухаус и французский сюрреализм. В отношении массовой культуры во­прос стоял не столько о новой культуре, сколько о самих по себе массах. Мишенью для критики со сто­роны радикального авангарда были не власть и не рынок, а человечество в его тогдашнем актуальном состоянии. Конечно, эта критика распространялась и на актуальную тогда массовую культуру, но во имя более совершенной или, если угодно, утопической массовой культуры, носителем которой должно было стать более совершенное человечество. Только с утратой веры в появление этого нового человече­ства позиция классического авангарда начинает представляться сугубо критической. В этом случае уто­пия авангарда действительно превращается в вечную критику, поскольку человек, как он есть, мыслится вечным. Именно так — как неизменный факт — и рассматривается человек в контексте западной коммер­ческой массовой культуры. В отличие от нее советская массовая культура сталинской эпохи унаследо­вала авангардистскую критику человечества и твердо верила в изменяемость, пластичность человека. Советская массовая культура была культурой масс, которых де-факто не существовало, но которые должны были возникнуть в будущем. Эта массовая культура не должна была быть коммерчески оправ­данной и прибыльной, так как рынок в Советском Союзе был упразднен. В этом смысле фактический вкус масс был для советской культуры абсолютно нерелевантным — даже в большей степени, чем для авангарда, который, несмотря на все свои манифесты, по-прежнему функционировал в условиях рынка. Поэтому всю советскую культуру можно понять как попытку снятия оппозиции между авангардом и массовой культурой — оппозиции, которую Гринберг диагностировал как главный симптом современной ему капиталистической эпохи.

В своем эссе Гринберг сетовал по поводу того обстоятельства, что советское искусство якобы подстраивается под реальный вкус необразованных русских масс, в чем он видел причину банальности и отсталости этого искусства. Здесь Гринберг заблуждался. Населению Советского Союза социалисти­ческий реализм, в сущности, никогда не нравился. Хорошо известно, что советская публика предпочитала западное коммерческое массовое искусство, особенно голливудское кино. Конечно, это искусство в значительной степени от нее скрывали, но тем большей была радость советского чело­века, когда он наконец-то мог насладиться зрелищем красивой жизни по ту сторону железного занавеса. Советским элитам социалистический реализм нравился еще меньше — не исключая тех, кто его произво­дил. Каждый, кто жил в Советском Союзе, знал, что буквально на всех уровнях официальной культур­ной жизни постоянно раздавались жалобы на цензуру и официальные инструкции, включая те уровни, на которых осуществлялась цензура и писались инструкции. Особая

--">