Илья Першин - Семь бед – один…

Илья Першин Семь бед — один…

Обжора

На небольшом ранчо штата Монтана в благополучии и полном согласии с собой жил отставной офицер полиции Билли Милти. Жизнь его теперь была легкой, можно сказать — воздушной. Пенсии хватало на все, чего бы он не пожелал, даже больше. Внуков он не имел, а детей отправил учится в Калифорнию пять лет назад.

Страсть у него было одна — вкусные блюда, десерты и напитки. Часами он мог сидеть и работать челюстью над какой-нибудь сахарной косточкой, выедая последние кусочки хрящиков или же смаковать брауни с шоколадной начинкой, медленно раздавливая языком об нёбо каждый кусочек. Жареное мясо и сладости — рецепт удачной пенсии, как он утверждал. С утра обыкновенно он любил слопать запеченного на гриле гуся или, что еще лучше, колбаски в беконе. Если же к нему приезжала родня, стол его буквально ломился от яств, случалось это на праздники.

Сейчас он бодро шлепал по рынку в поисках самой большой индейки всего северо-запада США. Народу была тьма-тьмущая — все хотели успеть закупиться как можно раньше и начать готовится к Рождеству. Билли любил рынки в Сочельник, потому что там в суете можно было напробоваться всевозможных вкусностей, не заплатив.

«Моя будет! Моя!» — крикнул он сквозь толпу продавцу мяса, выхватил самую крупную индюшку из его рук, кинул денег с лихвой и побежал к своему Гранд Чероки в обнимку с ней. Проехав мимо католического храма он нарочито кивнул головой и полетел дальше.

Целый день он крутился вокруг птицы, мазал специями, начинял и мариновал, параллельно растапливая свой гриль во дворе.

Наконец, ближе к десяти вечера, священная индейка стояла на белоснежной скатерти стола и парила незабываемым ароматом, от которого у Билли начиналась тахикардия. Он с трудом контролировал свое слюновыделение и «забивал» это чувство литрами воды. Когда же его давление достигало отметки «180 на 110», он убегал из гостиной, пил валерьянку и даже жмурился от бурчания в желудке. Помогало, но ненадолго.

Как опытный шериф, он скользил вдоль стенки в прихожей и аккуратно заглядывал в гостиную в вожделении лучшей индюшки на свете.

Звонок телефона.

— Да! Ало!

— Папуля! Мы выезжаем к тебе. Будем через час.

Билли посмотрел на часы: «22:15»

— Хорошо. Жду! — Трясущимися губами отвечал Билли и клал трубку.

«Боже мой! Прошло всего пятнадцать минут! Чертов час! Я помру… Нет! Я точно помру!» — ревел Билли на весь пустой дом.

Он стал ходить взад-вперед и причитать: «Черт! Черт! Черт! Когда же наступит! Когда эти стрелки встанут наверх, а?! О-о-о, черт возьми, какой запах!»

— Звал? — прозвучало в тишине.

— Что? Кто здесь? — встрепенулся Билли.

Его лоб взмок, а на рубашке проступили полосы пота от живота. Он протер мокрый подбородок и спросил еще раз: «Кто здесь, черт возьми?»

— Пока нет, рановато… Хорошо держишься. — ответил голос.

«Все… Все! Галлюцинации! Ах, я сошел с ума! Чертова индюшка!»

Его руки затряслись, как у дряхлого старика, которыми он вытирал слюни с мокрых губ. Не отводя глаз от стола, он бросился к нему, как молодой гепард, взял двумя мокрыми руками священную индейку и откусил кусок грудки вместе с ребрами. Потом еще раз, потом еще. Он пожирал так, будто он долго сидел на строгой диете и наконец-то сорвался. Это мало было похоже на эстетическое наслаждение — больше на животный инстинкт. Заглотив, почти не жуя, целую ножку он замычал, как раненый бык, и упал на стул, который под ним немного прохрустел. Тяжело выдохнув, он схватил бутылку вина, зубами откупорил и стал заливать свое жерло с той же жадностью. Еще раз тяжело и громко выдохнул.

Немного угомонившись, он продолжил свою трапезу, смешивая в себе пюре, соус, стыд и наслаждение. Последнее перевешивало безоговорочно.

«Вот теперь в самый раз! Ха-ха!» — прозвучал голос.

Голос сейчас был намного ближе, будто прямо за спиной. Билли застыл с крылышком во рту, с которого капал соус, и выпучил глаза. Он медленно повернулся и дернулся от неожиданности — перед ним стоял волосатый хвостатый рогатый урод с красноватой кожей и мотал копытом ключ от машины. Билли с усилием сглотнул слюну вместе с крылышком и помотал головой.

— Ты кто, мать твою?

— Это же я, Билл!

— Как ты сюда попал?

— Так ты же меня звал, разве нет?

— Черт…

— Чего?

У Билли было два варианта — либо это галлюцинация, либо это… Да как такое возможно!

--">