Илья Першин - Семь бед – один…

Любая возможность урвать цент для него была, как красная тряпка для быка — заработать, найти, украсть — как угодно. И тут еще, как назло, все дорожало — что не могло не сказаться на его жизни.

В одно прекрасное утро, большая семья собиралась в отпуск в солнечные Эмираты — сборы, беготня и шум. Бен аккуратно складывал документы, пачки накоплений, свои часы и золотой Паркер в чемоданчик — очень уж хотелось блеснуть состоянием перед арабскими миллионерами. Тем более, что он неплохо знал арабский и мог договорится о сотрудничестве с каким-нибудь шейхом на поставку пасты «Мармайт». Галстук с золотым зажимом дополнил ассортимент, и чемодан закрылся.

— Бен, дорогой, ты можешь думать не только о работе и деньгах?

— Мэри, как же о них не думать? Мы же хотим сумочку? — Бен прижал Мэри и захихикал.

— Ну ладно, только давай постараемся в первую очередь отдохнуть?

Бен молчал, сворачивая в трубочку третью пару носков. Через пару часов они заказали эконом-такси, втиснулись в него и поехали в аэропорт.

Полет шел в штатном режиме, самолет выпустил шасси и зашел на глиссаду.

«retard, retard, retard» — скомандовал бортовой компьютер пилотам.

Самолет коснулся полосы, как вдруг в салоне началась сильная тряска. Пассажиров начало сильно болтать в сиденьях, и Бен как можно сильнее впился в свой чемодан, но это не помогло. Он сидел у окна, и в момент тряски бился локтем об фюзеляж — из-за этого чемодан все-таки выпал из рук Бена, когда самолет выкатился за пределы полосы и затрясся еще сильнее. В салоне паника, запахло дымом, стюардессы организовали спасательные действия, а чемодан потихоньку уползал все дальше под переднее сиденье.

Когда открылись запасные выходы и надулись эвакуационные горки, самолет горел, и все ломанулись к выходам, кроме Бена — он отчаянно в дыму искал свой заветный чемоданчик, в котором было его будущее…

— Бен! Бен! — кричала Мэри у выхода, но ее силой толпы выдавило из салона вместе с детьми.

Последними салон покинули стюардессы и отвели всех на безопасное расстояние. Пожарные машины уже были видны на подъезде к самолету. Никому и в голову не могло прийти, что найдется хоть кто-то, кто задержится в горящем задымленном самолете.

Ах! Вот ты! — схватил Бен чемодан за ручку — Черт возьми!

— Да не нужен он мне! — ответили ему.

— А я его вам и не отдам — ответил Бен, пытаясь вылезти из-под сидения.

— А семья твоя как же?

— Сейчас-сейчас… Я только выберусь… — кряхтел Бен.

Бен вылез из-под кресла и застыл, смотря на источник звука. Перед ним стоял Черт.

— Ну что ж ты так, Бенни? — «ласково» заговорил он, — не успел всего чуть-чуть. Эх! Чемоданчик помешал, да?

— Ты кто, черт побери?! А?

— Черт обыкновенный! Ха-ха-ха!

— Где моя семья?! — озирался по горящему салону Бен.

— Семья твоя меня не интересует… Да и тебя, впрочем, тоже.

Бен ломанулся к выходу сквозь дым, пока не замечая ничего. Он выскочил из салона и скатился с чемоданом в руках по горке.

— Господи! Бен! Мой дорогой Бен! Как же так?! — ревела навзрыд его жена, к которой прижимались дети.

Бен бежал от самолета по грунту к Мэри и кричал: «Мэри! Мэри! Вот он я! Иди ко мне!

— Рано ей пока к тебе-то, Бенни. — сказал Черт из-за спины.

«Надышался, наверное,» — подумал Бен.

— Мэри! — подбежал он к жене и пытался обратить на себя внимание, но это было тщетно.

Он попытался взять ее за плечо, но его руки были будто приклеены к чемодану и отцепить он их никак не мог.

— Мэ-э-эри! Посмотри же на меня!

Мэри только плакала навзрыд и гладила детей по голове. Бен развернулся к самолету и увидел, что от него остался только обгоревший фюзеляж. Еще он услышал обрывок диалога: «Повезло, слава Богу… Как фейерверк вспыхнул… Еще бы секунд двадцать, и все…». Бен смотрел на самолет и на Черта, который стоял неподалеку. Он спешно подошел к нему.

— Что здесь происходит? Ты кто, мать твою?

— Бенни, понимаешь… Когда люди… Эм. Когда люди в заправленном горящем самолете забиваются под сиденье, которое сгорает за несколько секунд… Как бы тебе сказать… Умирают. — Черт наигранно изображал тактичность.

— Чего ты несешь?

— Несу, в основном, справедливость, хотя некоторые… Да что там! Многие! Считают, что это не справедливость, а зло. Но мне до них, впрочем…