Майринк Г. - Ангел западного окна

установилась таинственная связь. Я пытаюсь освободиться от странных уз — они внушают мне страх, — верчу головой, прячу лицо, но от луча не уйти... Ворочаясь, я сделал жутковатое от­крытие — кажется, луч, исходивший из кристалла, вонзался в мой лоб даже тогда, когда я опускал голо­ву и зарывался лицом в подушку. А сзади, я это явст­венно ощутил, моя голова стала лицом, чужим лицом,­ оно выступило у меня на затылке.

Я ничуть не испугался, но было неприятно, потому что я понял: теперь, с двумя лицами, мне ни за что на свете не скрыться от светового луча.

Двуликий Янус, подумал я во сне, понимая, одна­ко, что пытаюсь объяснить загадку, используя лишь скудные обрывки знания, которые получил когда-то на уроках латинского. Я решил: ладно, можно на этом успокоиться, однако покоя не настало. Янус! Глупости, при чем тут Янус, а если и правда Янус, то к чему это? Во сне мысли с досадной настойчивостью вертелись вокруг вопроса: что все это значит? И никак не удавалось понять, кто же в таком случае я? Итак, я мучился от непонимания самого себя, а тем временем кристалл медленно, очень медленно опус­тился и повис прямо над моей головой. Мне показалось, что этот сверкающий камень несет в себе нечто­ донельзя чуждое, предельно чуждое, то, для чего у ме­ня решительно не находилось слов. Любой минерал с далекой планеты и тот был бы мне ближе...

Странно, вот и сейчас, размышляя об удивительном сновидении, я почему-то подумал о голубе, слетевшем с небес, когда святой пустынник Иоанн крес­тил Иисуса Христа.

А во сне ко мне неотвратимо приближался алый кристалл — наконец яркий луч ударил мне прямо в темя, вернее, в место соединения двух голов. Жгучий ледяной­ холод исходил от того луча и постепенно пронизывал меня... От холода, который, между прочим, вовсе не был неприятным, я проснулся.

Всю первую половину дня я растратил попусту, непрестанно раздумывая о смысле странного сновидения.

В конце концов я с большим трудом восстановил одно смутное воспоминание из моего раннего дет­ства — припомнил разговор, вернее, рассказ, то ли прочитанный в книге, то ли от кого-то услышанный, впрочем сейчас это не имеет значения. Речь там шла о кристалле и каком-то лике, а может, о человеке, но совершенно точно помню, что его имя было не Янус. И перед моим мысленным взором возникла туманная картина.

В раннем детстве я любил забираться на колени к моему деду, благородному лорду, на самом деле скромному владельцу фермы в Штирии. Качая меня­ на коленях, старик рассказывал всевозможные, не вполне понятные мне тогда истории.

Все сказки, которые сохранились в моей памяти, я впервые услышал от деда, и, можно сказать, сам он тоже был фигурой сказочной. Однажды дед завел речь о снах. «Сны, — говорил он, — дают высокие права, не сравнимые с любыми привилегиями, какие­ могут принести тебе, мой мальчик, знатный титул и владение родовыми землями. Хорошенько это запомни. В один прекрасный день ты станешь моим полноправным наследником и я оставлю тебе в наследство наш фамильный сон, сон потомков Хьюэлла Дата». И таинственным, приглушенным шепотом, словно опасаясь, как бы сам воздух в комнате не услышал, дед поведал, не забывая в то же время подбрасывать внука на коленях, легенду о драгоценном яхонте, который находится в далекой стране, куда смертным пути заказаны, куда можно попасть лишь в одном-единственном случае — если твоим провожатым станет человек, превозмогший смерть... А еще дед рассказал о ком-то, чья двуликая голова увенчана золотой короной с сияющим кристаллом. Но кто же он? — помню только, дед говорил о нем, будто о нашем родоначальнике или семейном пенате... Память подвела, больше ничего не помню, все тонет в густом тумане...

Ничего похожего на сон, о котором толковал дед, мне не снилось... до нынешней ночи! Так это и есть «сон потомков Хьюэлла Дата»?

Ломать голову бесполезно. К тому же мои размышления были прерваны приходом посетителя, моего русского приятеля Сергея Липотина, старого антиквара, владельца лавки на Верренгассе.

Липотина в городе прозвали Господин Ничего; раньше он был придворным антикваром российского­ императора и по сей день сохранил весьма представительную внешность, несмотря на то что злоключений выпало на его долю немало. В прошлом миллионер, большой знаток восточного искусства, экс­перт, мировая величина, а ныне старый,

--">