Роберт Альберт Блох - Кушетка

Дальше? Дальше уж некуда.

— Ты мог бы, пожалуй, вернуться...

— НЕТ, НЕТ!

— Чарльз!..

— Нет, это было не так, она лгала! Я ничего не сделал!

— Но ты хотел что-то сделать, Чарльз, верно?

Правильным ответом было тоже „нет”, но вдруг он снова оказался там, на складе, и Эдна склонялась вперед, зная, что он все видит, и смотрела насмешливо, поощряя коснуться ее, стиснуть, взять... да! да! да!

— Это правда! Я хотел... эту потаскушку — и я ненавидел ее, я мог разбить ей лицо в кровь...

Он кричал так громко, что почти не слышал доктора Янца.

— Эта девушка, Чарльз... Она действительно та, кого ты ненавидел?

Какой ответ будет правильным — да или нет? Неважно, потому что все сорвалось, понеслось куда-то, и он не мог остановиться, он должен был закончить.

— Нет, это была не она. Это был Майерс! Я ненавидел его, это его я хотел избить в кровь... избить его...

И вот он колошматит его, бьет в усмехающееся лицо кулаком, снова и снова...

— Чарльз!

Он бил не по лицу Майерса, а по кушетке.

— Вот так. Как насчет того, чтобы закурить? Янц наклонился вперед.

— Спасибо.

Слава богу, у Янца оказалась зажигалка. Он ни за что не смог бы прикурить сам, так дрожали руки. Янц, конечно, заметил, это же его работа — замечать.

— Очень грубо, доктор?

Янц молча кивнул.

— Сожалею.

— Сожалеешь, что сказал мне? — Янц выдохнул дым. — Или сожалеешь, что испытываешь такие чувства?

Вопросы. Он вечно спрашивает. Ладно. Поменяемся ролями. Заставим его для разнообразия дать несколько ответов.

— Я и хотел рассказать вам. Я знаю, иначе вы не сможете мне помочь. Но почему я испытываю такие чувства? Почему?

— Старая история. Мы уже говорили об этом, Чарльз. Ты все еще таишь злобу на власть — ту власть, которую представляет Майерс. Овладев его девушкой, ты нанес бы ему поражение. Власть была бы уничтожена.

Чарльз встал.

— Да, понимаю. Но по-прежнему чувствую то же самое, несмотря на то, что знаю объяснение. Почему такой разрыв между логикой и эмоциями?

Янц проводил его до двери.

— Единственный человек, который может ответить на этот вопрос, — ты сам. Нам просто придется продолжить раскопки.

Кивнув, Чарльз набросят куртку.

— Тогда новые раскопки — завтра вечером, — он усмехнулся. — Похоже, вы хотите превратить меня в экскаваторщика.

— Чарльз, — сказал в ответ Янц, — я понимаю, что ты, наверное, видишь во мне тюремщика. Но это не так. Есть лишь один ключ от камеры. И ключ этот у тебя.

Чарльз вышел, унося с собой мысль доктора. Он нес ее осторожно, потому что мысль была слишком хрупкой. Да, в некотором смысле Янц прав. Чарльз находится в камере. Но намерен вскоре выбраться из нее, и не ключ даст ему свободу. Он знал, что ему надо иметь в руках.

Всего-навсего топорик для льда...

5

Когда сержант Боннер повернул за угол, он увидел лейтенанта Крицмана, выходившего из кабинета.

— Минутку, — окликнул Боннер. — Рапорт коронера.

Крицман взял листки тонкой гладкой бумаги и, прислонившись к стене, начал читать вслух. Изо рта лейтенанта торчала сигарета, и слова перемежались с кольцами дыма.

— Полное имя — Джордж Сеймур Коллинз... возраст — пятьдесят четыре... адрес — 1009 Южная Бикэн-стрит...

— Проверено, — вставил Боннер. — Многоквартирный дом. Он был вдовцом. Жил один.

Крицман кивнул и перевернул страницу.

— ...тонким острым инструментом... проткнувшим аорту... Минутку, тут какая-то медицинская латынь... Что это значит? А, да... в спину...

Боннер прочистил горло.

— Я говорил с управляющим. Он сказал, что Коллинз был из Индианы. Тихий парень. Никого не беспокоил. Еще три месяца назад заправлял магазином одежды. Сюда приехал, потому что вышел на покой.

— Вышел...

Крицман сложил рапорт, сунул его в карман и сказал Боннеру:

— Давай-ка взглянем, что происходит в допросной.

Боннер пошел с ним рядом, пытаясь попасть в ногу. Это было нелегко из-за разницы в росте. Крицман был выраженным астеником, а Боннер — типичный пикник, хотя и не догадывался об этом. Если бы его спросили, он просто сказал бы, что он короткий и

--">