Франсуа Рабле - Гаргантюа и Пантагрюэль

помыкают здоровенными крестьянами».

Государство еще не имело своей постоянной армии. К услугам короля был только небольшой штат телохранителей и немногочисленные войсковые части. Во время войн набиралось ополчение да привлекались наемники из Швейцарии, Италии, Германии. Флота также еще не существовало. Имелись, правда, военные галеры, но в большинстве случаев они принадлежали частным лицам. Отдельные феодалы на собственные средства содержали войско, владели хорошо укрепленными замками. Естественно, что для них авторитет королевской власти был весьма незначителен. Торговля внутри страны развивалась с трудом, а внешняя торговля была почти немыслима. Чтобы, например, отправить товар из Парижа в Лондон через Руан, нужно было заплатить пошлины в Севре, Нейи, Сен-Дени, Шату, Ле-Пеке и многих других пунктах.

Однако история шла вперед. В стране выросли крупные портовые города: Марсель, Бордо, Нант, Руан и др. Крупные торговые центры возникали и внутри Франции, среди них Париж, Лион, Тур, Орлеан на Луаре, Тулуза, Монпелье, Ним. Патриархальное натуральное хозяйство изживало себя. Необходимость в меновом эквиваленте, деньгах, уже давала себя знать. В 1544 году открылся первый французский банк в Лионе.

Феодальная несобранность Франции XVI столетия проявилась еще и в том чрезвычайно важном учреждении государства, каким является суд. Парижский парламент считался главным судебным органом. Однако ему подчинялись лишь старые личные владения короля. Такие же города, как Тулуза, Бордо, Гренобль, Дижон, Руан, имели свои независимые судебные органы. Кроме того, существовали суды, непосредственно подчинявшиеся сеньеру. Франциск I ограничил в 1530 году сферу действия сеньериальных судов, однако эта мера вызвала бурю протеста в среде крупной знати. Церковь также имела свои особые, независимые от общегосударственной судебной системы церковные суды. Следует добавить, что страшным бичом для страны была латинская терминология судопроизводства. Это понимало тогда и правительство. Франциск I в 1539 году издал эдикт о ведении всей юридической документации на французском языке. Но не так легко было провести закон в жизнь. Латынь была для судейских чиновников не только средством поддержания авторитета, но и основой их материального благополучия: она обеспечивала им монополию на толкование темного смысла буквы законов, написанных на непонятном народу языке, что открывало широкий простор для всяких злоупотреблений. Шутка Рабле: «Законы наши — что паутина, в нее попадаются мушки да бабочки», имела глубокий и трагический смысл для своей поры.

Не случайно судейские чиновники были постоянным объектом насмешек народа. Немало яду излил на них Рабле. Имя судьи Бридуа («придурок») стало после Рабле парицательным в народе. Бомарше в комедии «Женитьба Фигаро» назвал своего глуповатого судью тем же именем — Бридуазон («придурковатый»). Судейские чиновники были настолько мерзки, что даже Люцифера затошнило, когда он съел душу одного из них, рассказывает в романе насмешливый писатель.

Крепкого территориального, экономического и политического единства Франции в первой половине XVI столетия еще не было. Его надо было создать. Это была жизненная задача формирующейся французской нации, от решения которой зависело будущее нации, ее прогресс и процветание. Справедливо писал Маркс: «...абсолютная монархия выступает как цивилизующий центр, как объединяющее начало общества»^[b].

Страшен был Людовик XI (1423—1483), мечом, а чаще коварством и хитростью, сколачивавший единство Франции. В ужасе отшатывался простолюдин и уходил в сторону, крестясь и холодея сердцем, завидев мрачный силуэт башен замка Тур-де-Плесси, где уединенно жил король в последние годы своей жизни. Но простолюдин знал, что еще хуже разбойничьи набеги, бесчинства конников-рыцарей, прихоть феодала, постоянная смута и беспокойства в стране, мешающие ему трудиться и пользоваться даже теми крохами, какие ему оставались после налогов и поборов. Расточителен и капризен был Франциск I (1515—1547), но он сумел обуздать своевольных сеньеров, а они были обременительнее, чем самый плохой король. Так рассуждал простой народ. Рабле очень хорошо знал думы народа. Не случайно, перечисляя книги библиотеки св. Виктора, он упоминает некое сочинение «Намордник для дворянства», одно название которого весьма красноречиво.

Феодальная оппозиция как антипатриотическая сила была --">