Алишер Навои - Фархад и Ширин

небо тщетно, властелин, —

Где жемчуг твой заветный, властелин?

Без жемчуга — какой в ракушках прок?

Хоть океан безбрежен и глубок,

Но Жемчуга лишенный океан —

Что он? Вода! Он, как хмельной буян,

Бессмысленно свиреп, шумлив и груб,

Лицо — в морщинах, пена бьет из губ.

Хоть тополь и красив, но без плодов, —

Он только топливо, охапка дров.

От облака — и то мы пользы ждем,

Оно — туман, коль не кропит дождем.

Огонь потух — в том нет большого зла:

Раздуешь вновь, пока хранит зола

Хоть уголек, хоть искорку… А я…

Ни искрой не блеснет зола моя.

Я море безжемчужное, скажи,

Что я стоячий пруд, — не будет лжи.

Владыка я, но одинок и сир.

И лишь покину этот бренный мир,

Чужой придет топтать мои ковры,

Чужой тут будет пировать пиры,

Ласкать красавиц, отходить ко сну,

Развеивать, как пыль, мою казну,

Сокровища мои он распродаст,

И всю страну войскам врага предаст,

И клеветой мою обидит тень,

В ночь превратит моих желаний день.

Бездетен я — вот корень бед моих.

Страдать и плакать сил уж нет моих.

О господи, на боль мою воззри —

И отпрыском закат мой озари!..»

В мечтах о сыне ночи он не спал,

Он жемчуг слез обильно рассыпал.

Чтоб внял ему всевышний с высоты,

Давал обеты он, держал посты,

Он всем бездетным благодетель был,

Для всех сирот отец-радетель был.

О, предопределения перо!

Забыл хакан, что, и творя добро,

Ни вычеркнуть, ни изменить твоих

Нельзя предначертаний роковых.

Ждет человек успеха, но — гляди —

Злорадствует помеха впереди.

Не зная, радость, горе ль пред тобой,

Не стоит спорить со своей судьбой.

Хакан с ней спорить не хотел, не мог, —

Но он молился — и услышал бог…

* * *

Иль новый месяц так взошел светло?

Не месяц — солнце новое взошло.

Не солнце — роза. Но ее не тронь:

Не роза расцвела — возник огонь.

О, не подумай, что огонь так жгуч:

То вспыхнул скорби неуемной луч…

Едва младенец посмотрел на свет,

Судьбою был ему на перст надет

Печали перстень, и огнем пылал

В его оправе драгоценный лал.

Не сердце получил младенец, — он

Был талисманом горя наделен,

И просверлил нездешний ювелир

Свое изделье, выпуская в мир.

В его глазах — туман грядущих слез,

В его дыханье — весть гнетущих грез,

Печать единолюбия на лбу

Предсказывала всю его судьбу.

Сказало небо: «Царь скорбящих он».

Сказал архангел: «Царь горящих он».

Хан ликовал. Он стал настолько щедр,

Что море устыдил и глуби недр.

Издал хакан указ: дома должны

Шелками, по обычаю страны,

Так быть украшены, чтоб уголка

Не оставалось без шелков… Шелка —

Узорные, тяжелые, пестрят,

Украсили за домом дом подряд.

Китай разубран, разрисован весь,

Народ ликует — он взволнован весь.

В те дни народ мог делать, что хотел,

Но нехороших не случилось дел.

С тех самых пор, как существует мир,

Нигде такой не праздновался пир.

Все скатерти — не меньше неба там,

Как диски солнца, были хлебы там.

Снял с землепашцев, как и с горожан,

За пятилетье подати хакан.

Народ в веселье шумном пребывал,

И караван невзгод откочевал

Из той страны китайской, и она —

Счастливейшая среди стран страна:

Нет ни морщинки на ее чертах,^[16]

А если есть кой-где, то в городах…

* * *

И мне хоть кубок выпить, кравчий, дай

Той красной влаги, что на весь Китай

Лилась рекой на щедром том пиру,

Чтоб вдохновиться моему перу!

ГЛАВА XIII ВОСПИТАНИЕ ФАРХАДА

Кто и почему назвал младенца Фархадом?

Физическое и --">